Иванова, Л. Л. Литературный перекресток : размышления о классике и современности : монография / Людмила Иванова ; Федер. агентство по образованию, Мурм. гос. пед. ун-т.

КАТАРСИС ПУСТОТЫ Роман Виктора Пелевина «Чапаев и Пустота» ... из него, как из воскового, Можно лепить новые и новые формы . Д. Фурманов ...и совсем не вернётся или он Вернётся совсем другой. О. Мандельштам Роман Виктора Пелевина «Чапаев и Пустота» читают. Вернее, уже прочитали все те, кто привык относиться к литературе как к средству по знания прежде всего самого себя. Произведение Пелевина отвечает сокро венным запросам русского ума, постоянно выстраивающего какие-либо концепции бытия, а потом сладострастно их же разрушающего. Роман стал своего рода зеркалом для людей, живущих запросами сознания. Он отве тил на мучающие такую —не побоимся сказать интеллектуальную —часть публики вопросы. После чтения пелевинского бестселлера многие почув ствовали настоящий катарсис: освободились от некоторых ложных пред ставлений о себе и о мире. Быть современным чаще всего опасно. Не быть современным —без дарно, хотя намного комфортнее. Разговаривать с эпохой, творящейся у тебя на глазах, —риск немалый. Россия непредсказуема. Страховки нет. Искушение гибелью и свободой кружит художнику голову. Об этом, впрочем, достаточно много и точно сказал в своё «роковое» время Алек сандр Блок. Самый цитируемый, кстати, Виктором Пелевиным автор. Атмосфера романа «Чапаев и Пустота» пронизана декадентским ду хом начала XX века. Оно и понятно. Речь в «Чапаеве» идёт о «пустоте» на разных уровнях понимания этого состояния. «Пустота» и «разрушение» неизбежно связаны между собой. В начале столетия лихо расправлялись с устоявшимися традициями морально и духовно исчерпавшего себя бытия. Устаревшим формам то и дело предпочитали нулевое «ничто». Россия в восприятии поэтов и писателей символистического толка находилась на краю зияющей бездны, и никто не брался позитивно пророчествовать от носительно её благополучного будущего. В умах людей сложился проект гибели старого мира. Справиться с настигающим душу ужасом помогало лишь искусство, в котором катастрофа и гибель эстетизировались. Доста точно вспомнить «Петербург» Андрея Белого, произведения Фёдора Соло губа, откровения Зинаиды Гиппиус и Мережковского, чтобы воссоздать в памяти пугающую пустоту предреволюционной России, смертельно упоительную опустошённость устремлённых к небытию душ... «Ничто» всегда преследовало русских писателей. К отсутствию смысла жизни рано 126