Под сенью Трифона. 2013 г. №5.

of/^гоки mttevecntSe-HHO-za Иконологические основы духовно-нравственного воспитания Семенцов Василий Васильевич - кандидат педагогических наук, председатель правления Право­ славного педагогического общества имени святых равноапостольных Кирилла иМефодия Санкт- Петербургской епархии. Автор книг «Отечественный язык как основа воспитания и обучения», «Исцеление языковой личности», «Беседы о святых словах отечественного языка» и др. «Я про себя превратно толковал Понятный смысл правдивых разговоров...» (А.С. Пушкин, из стихотворения) Каждый воспитанник всегда по- своему толкует «понятный смысл правдивых разговоров» воспита­ теля, подобно тому, как каждый организм по-своему переварива­ ет потребляемую пищу. В тек­ стах учебников и в словах учите­ ля содержится духовная пища, пи­ тающая умы и сердца мыслями и чувствами. В каждом слове воспи­ тателя учащиеся, вольно и неволь­ но, ищут таинственный скрытый смысл, пригодный для толкования про себя с целью утоления духов­ ной жажды. Если мысли и чувства воспитанника вмоментпонимания бывают нечисты, то и смысл слов воспитателя будет воспринимать­ ся превратно, с примесью незримо присутствующих нечистых духов отрицания, сомнения и страстей. Каждый учитель и воспита­ тель, наверняка, вспомнит приме­ ры превратного восприятия сво­ их «правдивых разговоров» с вос­ питанниками. Неуместный смех и обмены многозначительными «по­ нимающими» взглядами иногда случаются при восприятии самых чистых образов, правдивых и вы­ соких слов урока. Причина пре­ вратного толкования чистой ду­ ховной пищи кроется не столько в «неудачном» сочетании слов учи­ телем, сколько в структуре вну- триличностных контекстов уче­ нического восприятия. Правильно понимая преподаваемую высокую идею, увлеченные страстями уча­ щиеся связывают ее не со святой иконой, а с извращенными пороч­ ными образами нечистой духовно­ сти. В начале своего стихотворения Пушкин исповедует детские впе­ чатления от общения со святой иконой Богородицы «Знамение» в Знаменской церкви при Царско­ сельском лицее: Толпою нашею окружена. Приятным, сладким голосом, бывало, С младенцами беседует Она. Ея чела я помню покрывало, И очи светлые, как небеса; Но я вникал в ее беседы мало. Меня смущала строгая краса Ея чела, спокойных уст и взоров, И полные святыни словеса. В конце стихотворения он вспо­ минает о том, как убегал из храма от этой святой иконы к бесовским идолам-статуям Екатерининского парка: Другие два чудесные творения Влекли меня волшебною красой: То были двух бесов изображенья. Один - Дельфийский идол, лик младой — Был гневен, полон гордости ужасной... Другой - женообразный, сладострастный. Сомнительный и лживый идеал. Волшебный демон лживый, но прекрасный. Пред ними сам себя я забывал... Гений русской литературы с удивительной точностью описы­ вает воздействие святых икон и языческих ликов «волшебной кра­ сы» на детскую душу. Святая ико­ на производит впечатление нис­ хождения Божьей Премудрости в дольний мир для беседы с людь­ ми. Став посреди толпы детей, Богородица-Знамение сама обра­ щается к младенческому началу человеческой души с «полными святыни словесами». Прямое об­ ращение Бога к сердцу и уму зем­ ного человека страшит и смуща­ ет нас: «Когда они говорили о сем, Сам Иисус стал посреди них и ска­ зал им: мир вам. Они, смутившись и испугавшись, подумали, что ви­ дят духа» (От Луки, 24: 36-37). Изображения волшебных лжи­ вых красот оказываются менее пу­ гающими и более увлекательными для детской души: юный лицеист сам уходил от настоящей жизни в иллюзорный мир страстей, что­ бы забыть себя. Вместо того, что­ бы со страхом и трепетом открыть свои души для очищения, просве­ щения и исцеления светом истины, многие дети отвращаются от этого света, мысленно устремляясь в ил­ люзорный мир мечтаний и грез. Современный читатель редко обращает внимание на иконологию воспринимаемых слов. Всмотрев­ шись внимательнее в словосочета­ ние забыть себя, можно легко уви­ деть образ выведения себя за грань настоящей жизни: представить себя за границами бытия, вне про­ странства настоящей жизни. Забы­ тье - это уход из жизни, сончелове­ ческой души. Забывающиеся люди внешне продолжают жить, но все их мысли и чувства отвращаются от истинной сути: от Бога, от тру­ да, от совести, сострадания и люб­ ви. Такие состояния души принято называть мечтательностью, сенти­ ментальностью и романтическим настроением. «Мечтатель - если нужно его подробное определение - не человек, а, знаете, какое-то су­ щество среднего рода. Селится он большею частию где-нибудь в не­ 84 Под сенью Трифона | №1(5) 2013