Сергеев, А. М. Своё и я в перспективе метафизического языка / А. М. Сергеев // Диалог через границы: границеведение в перспективе идей М. М. Бахтина / М-во образования и науки Рос. Федерации, Мурм. гос. гуманитар. ун-т, Ун-т Нурланда (Норвегия). - Мурманск, 2013.

А. М. Сергеев СВОЕ И Я В ПЕРСПЕКТИВЕ МЕТАФИЗИЧЕСКОГО ЯЗЫКА 1. Метафизический язык: захваченность и занятость- умолчание и риторическая свобода; своё и другое В метафизике язык стремится схватить то, чем мы сами по-настоящему и «с головой» захвачены; т.е. то, чем схвачено и пленено наше существо. Здесь язык служит настоящему — тому, чем являемся мы, и что мы есть. Метафизический язык свидетельствует от имени своего, хотя для других — тех, кто вовне, такой язык — какой-то не свой и другой. Если же мы исходим не из захваченности, а из занятости себя чем-либо, то в языке последовательно начинают формироваться территории, позво ляющие нам скрывать себя не только от других, но и от себя. Будучи внутри таких языков мы не намерены искать своё. В этих «вторичных» языковых пространствах мы. скорее, склонны помещать себя в то. что к нам не имеет сущностного отношения. Исторически (но не онтологически) такие языко вые пространства воспринимаются как первичные и значимые. Дело в том, что «по жизни» мы в них попадаем и в них как-то осваиваемся. Акцентируем внимание на том, что мы осваиваемся внутри различных языков, будучи со своим языком. Характерным признаком отличия захваченности нас от нашей занято сти является множественный характер последней: мы занимаемся разны ми вещами и явлениями, разными проблемами и вопросами, разными состояниями и действиями. Причем занимаемся в двойном смысле: как в смысле занятий ими, так и смысле того, что они занимают нас, т.е. наше место и время, а мы помещаем и располагаем своё внутри них. Еще одним признаком отличия занятости от захваченности будет то, что занятость наша всегда зависит от произвольности нашего сознательного выбора, тогда как, будучи захваченными, мы от «захвата» освободиться не в состоянии, как бы этого не хотели и как бы на сознание не опирались. Опять же обращаясь к языку, заметим, что язык может нас вести, но может нами и использоваться. Поэтому мы находимся с языком в неустра нимом положении противоречия. С одной стороны, мы ведомы языком и ему как-то себя вверяем, с другой стороны, мы осознаем, что доверять своё языку трудно и, пожалуй, даже не стоит. Заметим, что при возникновении недоверия себя языку между нами и ним встает сознание. То ли это тень самого языка, затеняющая наше «своё», то ли тень свое го, отдаляющая нас от языка?! Оставим пока этот вопрос без объяснения. Констатируем лишь то, что человек привыкает вкладывать своё в язык лишь частично и не доверяется языку в полной мере, но может за счет тако го «недоверия» и «недовложения» себя в язык использовать его для своих занятий.