Конецкий В.В. Рассказы и повести разных лет. Москва, 1988.

недавно в зеленом городе Киеве, над Днепром , среди тихо­ го стрекота стручков акаций, с мамой и отцом. Ранним утром четвертого января сорок второго года Тамара стояла в очереди к булочной на площади Труда. «Небо уж е фиолетовое,— думала она .— Скоро откро­ ют дверь. Добавок , если он будет маленький, я съем. Прижму его языком к зубам и бу д у держать. Из него пой­ дет сок. В нем много сока, особенно в корке, хотя она и твердая. А о морозе лучше не думать. Ес-ли долго что- нибудь терпеть, уж е ничего и не замечаешь. В таком небе мороз еще больше, чем на земле, и летчикам, наверное, еще хуже, чем нам. Если сейчас не откроют дверь, я закричу. Я совсем, совсем уж е не могу. Почему, когда людям плохо, морозы совсем фиолетовые? Если есть бог, он злой. Моему животу еще никогда не было так холодно. Господи, прости меня, пускай дверь откроют. И пусть они свешают хлеб с добавком, потому что я никогда не отковырну кусочек от целой пайки... А у старушки уж е не идет пар изо рта. Зря она села на тумбу. Если я не пошевелюсь, то тоже умру. Ничего, ничего, откроют ж е они дверь когда-нибудь. Они нас обвешивают, крошки падают сквозь деревянную ре­ шетку, и под прилавком к вечеру набирается целая гора крошек, и продавщицы их едят, они обязательно их вору­ ют. Но все их боятся, потому что они могут обвесить еще больше. Мороз такой синий-синий. Нет, нельзя плакать. Я приду домой, лягу, укроюсь с головой и тогда буду пла­ кать. Сколько я не съела завтраков на переменках в школе, сколько не съела винегрета! Когда булка подсыхала и мас­ ло на ней желтело, я выбрасывала завтрак... Вот. Они открывают дверь. Куда лезет этот ремесленник? Ага, его отпихнули. Так ему и надо. Дяденьку запустили. И тетень­ ку из проходного двора. Меня — в следующий раз. А б а ­ бушка замерзла. И бидон на снегу стоит. И кто-нибудь вытащит у нее карточки, потому что нет ни патрулей, ни милиционера...» Тамара стояла теперь возле самой булочной. Стекло в двери было выбито и заколочено досками. На шляпке каждого гвоздя нарос иней. Из булочной слышался глухой ропот от переминания многих ног по простывшему полу. Слева от дверей стоял ремесленник — мальчишка лет пят­ надцати, в рваном форменном ватнике, с замотанной полотенцем шеей, в натянутой на уши кепке. Он присло­ нился к стене, глаза его полузакрылись, как у спящей птицы, синее лицо не выражало ничего. Он несколько раз совался к дверям, но его отталкивали. И он стоял возле 4