Конецкий В.В. Рассказы и повести разных лет. Москва, 1988.

Но вернемся к моему бюсту. Вылепил бюст столичный скульптор-монументалист Геннадий Дмитриевич Залпов абсолютно спонтанно, то есть неожиданно и для себя, и для меня. Затрудняюсь сказать что-либо определенное о степени гениальности Залпова, так как в пластических искусствах, как и в музыке, ни бельмеса ни понимаю. Но одно его творение — Николай Васильевич Гоголь в натуральную величину, стилизованный под Бальзака Ро д ен а ,— вещь, безусловно, замечательная. Во всяком случае, мне она крепко запомнилась. На окраине Москвы у Геннадия Дмитриевича есть полуподвальная мастерская, при ней жилая комнатушка с дырявым диваном и шикарным холодильником. Мастерская битком набита человекообразными муля­ жами , африканскими масками, скелетами, черепами и от­ вергнутыми заказчиками скульптурами. Разглядывать изнанку монументалистики при дневном свете и с приятелями д а ж е интересно, но тут пришлось после изрядной танцульки остаться ночевать у Генки в жилой комнате-каморке в полнейшем одиночестве. Проснулся где-то около двух ночи — незнакомая о б ­ становка, пустые бутылки из-под лимонада, голова тр е ­ щит, возле головы тарелка, набитая окурками. Зима была, холодрыга. Покряхтел я, поворочался, но — дисциплина! Пр е о д о ­ лел нежелание вылезать из-под одеяла, з а бр ал тарелку с окурками и отправился искать место общего пользова­ ния. Знал только, что оно с другой стороны огромной мастерской расположено. Шарил, шарил свободной рукой возле притолоки двери мастерской — выключателей не обнаружил . Тьма впереди — глаз выколи. Но и упрямства у меня достаточно: ежели , например, морковку натираю, то обязательно д о тех пор, пока из пальцев кровь не брызнет. Короче говоря, воткнулся несколько раз во всякую мону- менталистику, рассыпал половину окурков, опрокинул пару скелетов, но в туалет все-таки добрался . Тут надо еще заметить, что в нормальных, домашних условиях я никогда не вытряхиваю пепельницы в унитаз. Корень зд е сь в том, что окурки очень долго не тонут, сопро­ тивляются судьбе со спартанским упорством, сражаются с унитазным водопадом насмерть: вертятся там , крутятся, вроде уж е потонут, ан — нет! — опять всплывут. И я за такое жизнелюбие и упорство окурки уважаю . Они, на мой взгляд, как и римские гладиаторы, за служив ают пальца, 383