Конецкий В.В. Рассказы и повести разных лет. Москва, 1988.

На пути от «Чернигорода» д о Альбертдока меня окру­ ж а л а свежая , еще пахнувшая снегом, хотя он уж е по­ лностью исчез, тишина. И только недалеко от «Обнинска» попался навстречу негр, который волок куда-то девицу лет сорока с гаком. Девица радостно хихикала и игриво хлопа ­ ла по черной негритянской голове серебряно-седым пари­ ком. А мои болезные голубчики вместо того, чтобы спать и накапливать силы для новых подвигов, сидели в красном уголке, где не было ни одного растения и ни одной акваре­ ли, если не считать серого заголовка стенгазеты и парочки лозунгов. И не просто сидели, а кусались и лаялись над шахматной доской, как пес с котом, ибо боцманюга вечно брал ходы назад, а чиф этого не делал, но и удержаться от попреков т ож е не мог. — Ну как, хорошо зд е сь штурманец с «Чернигорода» хвостом перед вами вилял? — спросил я. — Вилял. Все по форме. Зачем только это надо бы­ ло? — пробурчал Антон Филиппович и запустил ложку в бачок с макаронами. Бачок стоял рядом на столе, а б оц ­ манюга был из тех суперморяков, которые способны есть макароны с мусором, то есть с фаршем — дежурно е флот­ ское блюдо — д а ж е за час до прихода в родной порт. — Он нам по мату вкатил,— объяснил чиф .— На двух досках играл. И настроение испортил. — Ишь, какой маленький запа с хорошего настрое­ ния,— сказал я, бодрясь, ибо и у меня настроение стало портиться от сознания, что моих любимых голубчиков зде сь побил этот продукт современной эпохи .— А что, Степан Иванович, он здорово играет? — Дебюты знает — вот и выигрывает,— сказал чиф и запыхтел от ра здражения . — Пристал к нам с теорией, как вошь к солдату ,— сказал боцманюга. — А кто ж е вам мешает дебюты знать? — спросил я .— Их от вас в сейф прячут? — Вот пусть он у меня б е з дебютов выиграет! — сказал боцман, заглатывая макароны. — Вопль верблюда в тундре! — уныло высказался Степан Иванович.— Конечно, какое-то хамство в любой теории есть, но оно у порядочных людей только зависть вызывает. И ничуть оно не меньше, чем твое, Антон Филип­ пович, когда ты четыре хода н а з а д взял... — Три, а не четыре! — Д а бога побойся! Четыре! 363