Колычев, Н. Роман о Феодорите Кольском // Площадь Первоучителей / Мурм. орг. Союза писателей России. – Мурманск, 2011. – № 11. – С. 15-37.

Может, скрыть? Закопать прямо здесь, во дворе. Людям сказать, что ушла в лес или ещё куда и не вернулась. Мало ли что... Разбойники, звери дикие... Павел взял лопату и принялся задело. Земля, утоптанная с сеном и навозом, упиралась и никак не хотела поддаваться, а, углубившись всего лишь на ладонь, он упёрся в камень. Начал копать левее - тоже камень, и правее - камень... Место для дома Павел выбирал сам. Твёрдое, надёж­ ное, каменистое. Чтобы простоял дом всю их долгую жизнь, и детям чтоб остался. Он бросил взгляд на Варвару. Видимо, какие-то мышцы её тела ещё оставались напряжёнными и лишь в этот момент ослабли. Она по­ вернула к нему голову, и, как ему показалось, сморгнула глазами. Павел отбросил лопату и вновь склонился над ней, прислушиваясь к дыханию, прижимаясь ухом к груди. Но никаких признаков жизни не было. Тогда он решительно бросился в горницу, сорвал с постели одеяло и, вернувшись назад, завернул в него труп жены. Взвалил на плечо - такую лёгкую при жизни, а теперь так странно отяжелевшую - и, таясь и огля­ дываясь, направился к реке. У воды положил её на берегу. Открыл лицо. Ещё раз прислушался к дыханию, приник к груди ухом. Хотел поцело­ вать, но почему-то не смог. Не из-за брезгливости - что-то другое не да­ вало. Прошептал лишь: «Прости меня, Варвара. Варя-Варежка. Прости за всё», - завернул в покрывало, вынес на глубину и, некоторое время проплыв с нею рядом, вернулся, оставив тело реке, бегущей в море. Вернувшись домой, Павел начал было наводить порядок во дворе, убирая следы крови, но вдруг понял, что это всё ни к чему, что жить ему здесь, в этом доме, больше нельзя, невозможно ему здесь жить. И не по­ тому только, что в конце концов дознаются и обвинят в убийстве. Со смертью Варвары умер и сам этот дом. Он был мёртв, как часть её. Это был её дом, несмотря на то, что построен был им, Павлом. Но без неё не было бы ни этого дома, ни почти двухлетнего счастья, пережитого ими в нём. Надо было собираться и уходить. Павел понял, что напрасно бросил Варвару в реку. Надо было оставить, как была, во дворе. Пусть бы Еремей похоронил дочь по-христиански. Хотя ей как самоубийце нет места на общем кладбище. Но - кто знает. Для всех она - невинно убиенная. А для Бога? Его-то не обманешь. «А кто я для Бога?» - задумался Павел. Мучительно отыскивая, но не находя ответа на свой вопрос, он вышел со двора и побрёл прочь, не понимая, куда и зачем идёт, и что с ним будет дальше, добрёл до реки и, не думая ни о чём, вошёл прямо в неё, всё глубже и глубже погружаясь в тёмную воду. Вскоре она покрыла его с головой. Но утопиться он не смог. Не человечье желание жить, а животное - дышать, вытолкнуло его из воды, понесло к противоположному берегу. Вскоре он, тяжёлый, но пустой, выбрел на песчаную отмель, не останав­ ливаясь, прошагал по ней, увязая по щиколотки в жидком песке, и скрылся в лесу, почти вплотную подступавшему к реке.