Иванова, Л. Л. Литературный перекресток : размышления о классике и современности : монография / Людмила Иванова ; Федер. агентство по образованию, Мурм. гос. пед. ун-т.

мостоятельного. Всё значительно сложнее. Зилов у Вампилова - не столько охотник, сколько жертва. Само вре мя пытается его окончательно обезличить: тогда и беспокойства будет меньше. «Да что же всё-таки случилось? В чём дело?.. Чем ты недоволен?.. Чего тебе не хватает? Молодой, здоровый, работа у тебя есть, квартира, женщины тебя любят. Живи да радуйся. Чего тебе ещё надо?» - недоуме вает «положительный» герой журналист Кузаков. А чего не хватает обложенным красными флажками волкам Высоц кого? Многие из них смиряются с тем, что «Не на равных играют с волка ми егеря», что «Волк не может, не должен иначе!». Многие верят, что э т о —нормально: затравленно мчаться на выстрел и не пробовать - через запрет. Это устраивает всех, но не одного. Один волк под «удивлённые крики людей» вырывается на свободу, оставляя «ни с чем» егерей! В Викторе Зилове, конечно, нет этого романтического «волчьего» бун та, но он пытается—инстинктивно, иррационально—не соответствовать нор мам своего окружения. Он ещё способен выкрикнуть правду. И его правда — голос до конца не убитой в нём духовной жизни. Он ещё способен на сры вание масок со своего лицемерного окружения. Это пьяная, истеричная прав да, но она производит сильное впечатление: «Катитесь к чертям собачьим! Знать вас больше не желаю! Подонки! Алики! Чтоб вам пусто было!». И это в то время, когда никто из его приятелей уже не способен ни восхищаться, ни скандалить. Да, Зилов - современная модификация «лиш него человека» в отечественной литературе, и «лишним» в нём оказывает ся не столько критический ум, сколько просто «загадочность тоски». И тут до волчьего воя рукой подать... Вампиловские герои, пережив душевный кризис, оставались в живых (в отличие от того, кто «дожить не успел»). Им предстояло выбирать: ус покоиться, встать в одну линию с другими или попробовать стать, нако нец, собой, пойти за тем я, которое приоткрылось им в минуту душевного потрясения. У них —по доброте жизни и щедрости автора —всегда оставал ся шанс на единственное спасение —прожить жизнь человеком-творцом. Но чтобы спасти этот мир от скверны, суеты и запустения, необхо димо, чтобы один человек-творец чувствовал рядом плечо другого. Шес тидесятникам, этим книжникам-идеалистам, отчасти повезло. Их было не так уж много, но, похоже, все они были заодно в чём-то главном. И злодея следам Не давали остыть, И прекраснейших дам Обещали любить; И, друзей успокоив И ближних любя. Мы на роли героев Вводили себя. 48