Дранишников, В. В. Защитники отечества // Наука и образование. – 2010. – № 11. – С. 255-258.
В. В. Дранишников Защитники отечества 255 В. В. Дранишников Защитники отечества Все может родная земля — накор мить своим хлебом, напоить из своих родников, удивить красотой. Вот только защитить себя не может. Поэтому защи та родной земли — обязанность тех, кто ест ее хлеб, пьет ее воду, любуется ее красотой. Народная мудрость Думаю, что в каждом из нас, хотя бы в под сознании, теплится святое чувство бескорыстной преданности земле российской, нашему отечеству. Откуда оно? Может быть, из самых-самых истоков нашей культуры —народного творчества? С раннего детства, еще не научившись читать, знали мы бы лины о славных подвигах богатырей, стоявших на заставах богатырских, и особенно любили самого достойного, доброго, сильного и справедливого — Илью Муромца. Того, который «живота не жалел», сражаясь с врагами «не ради князя Владимира..., а ради матушки Свято-Русь Земли». Нам читали и рассказывали мудрые сказки, в которых добро по беждало зло, правда торжествовала, а у простых честных людей всегда были отважные защитники. Потом были первые самостоятельно прочитанные книжки о природе нашей страны, ратных и трудовых подвигах россиян. Но все же главным воспитателем становилась сама жизнь. Несколько поколений советских людей опалила война, еще несколько поколений —суровое голодное послевоенное детство. Эти «университеты» научили нас уважать людей в солдатских шинелях. Первое представление о том, кто такой защитник Отечества, я получил осенью 1943 года на Украине в деревне Дашево Винницкой области, будучи со всем маленьким. В большую яму —недостроенный погреб, где я с братом, мама, бабушка и еще несколь ко женщин прятались от обстрела —кубарем ска тился наш солдат. Ничего в нем не было героическо го: небольшого роста, худой, с серым от усталости лицом и воспаленными глазами. Женщины с радост ными криками: «Наши! Дождались! Родненький!» — бросились обнимать и целовать его. По их лицам катились слезы счастья. Я тоже взволнованно что-то кричал и хватался за полы шинели. Парень, которо му было лет двадцать пять, не больше, растерялся, неловко сопротивляясь, и басил: «Бабоньки, вы что, очумели? Бой же идет!» Потом через деревню шли наши войска. Женщины вытаскивали из тайников съестные припасы, угощали освободителей, как го ворят на Руси, чем Бог послал. Смех, слезы, крики и огромная общая радость... Уже в Мурманске, когда я учился в первом клас се, накануне Дня Победы учительница сказала: «Де ти, встаньте те, у кого кто-нибудь из родственников погиб на фронте». Осталось сидеть всего несколько человек. Я тоже встал. Хотя нашей семье повезло. Отец вернулся с фронта живым и здоровым, с ор деном и медалями, погиб дядя Валентин. А ведь ему было всего шестнадцать лет, когда он сбежал на фронт, стал десантником, а потом, как и многие, «не вернулся из боя»... Долгое время мы, послевоенные мальчишки, де лили всех старших мужчин на две категории: фрон товиков и тыловиков, мы считали, что, если даже человек был на войне, это еще не доказательство его нравственных качеств. А может, он и на фрон те был «тыловой крысой»? Фронтовикам, особен но учителям, многое прощалось. Даже если учи тель не очень хорошо знал свой предмет, допус кал ошибки, неинтересно рассказывал, имел плохую дикцию —все равно в классе стояла мертвая тиши на. Ведь он —фронтовик! Кстати, все, что имело хоть какое-то отношение к Германии, приобретало негативную окраску. От нашей непримиримости ча сто страдали совершенно невинные люди —наши учителя и сверстники, особенно доставалось учите лям немецкого языка. Многие из нас искренне не понимали, зачем учат в советской школе «фашист ский» язык? Если бы это была школа разведчиков, тогда другое дело. В нашем дворе жил мальчиш ка, которого звали не как-нибудь «по-человечески», а... Адольфом. Вот «осчастливили» родители сына! Конечно, бедняге дали кличку «Гитлер» со всеми вытекающими последствиями —обижали его бес причинно за это имя на каждом шагу... Многое из послевоенного детства осталось в па мяти навсегда. Никогда не забуду певших в поездах инвалидов: слепых обычно вели дети, безногие пере двигались на дребезжащих самодельных тележках, с трудом пробиваясь через вагон, заполненный людь ми и багажом до самых полок. Они были до слез беспомощными, жалкими, казались неестественно маленькими, пели хриплыми, часто пропитыми го лосами. Знакомые популярные мелодии наполня лись сочиненными на новый лад словами о войне, о страданиях. Смущенно смолкал гудящий как улей прокуренный вагон. Кто-то тяжело вздыхал, кто-то начинал всхлипывать, и в кепку или миску летела мелочь, в основном медяки. Находились женщины, которые развязывали узелки и прямо на «самовар ное золото» клали или кусок хлеба, или маленькую головку сахара. На вопрос: «Где тебя, браток?» обыч но следовал ответ: «Где и всех —на проклятой...» Иногда ответ был более подробным: называли ар мию, фронт, дивизию, и всегда рядом находился кто-то из воевавших рядом. И начинали вспоминать командиров, события, трагические или, наоборот, смешные истории. Мужики доставали кисеты, укра шенные вышивкой, —нередко это были подарки со всем незнакомых людей, полученные ими на фронте. Щедро делились крепким самосадом, с удовольстви
Made with FlippingBook
RkJQdWJsaXNoZXIy MTUzNzYz