Буторин, А. Р. Йалокин / Андрей Буторин // Техника-молодежи. – 2007. – № 1. – С. 57-59.

Сіалокин Андрей БУТОРИН Я в больнице. В больнице? Да, именно в ней. Коридор — длинный, пустой, серый. Ни звуков, ни запахов. Почему я решил, что это больница? Я это знаю, вот и всё. Не видно людей, лишь невзрачные блёклые стены: ряд дверей справа, квадраты света по левую сторону... — Нет людей, нет больничного запаха, — прерывает ме­ ня лысый собеседник, и его мелкие бесцветные глазки пре­ вращаются в насмешливые щёлочки. — Почему же вы так уверены, что это больница? Меня раздражает нелепость ситуации. Я у психотера­ певта! Чувствую себя неуютно, мне неловко, стыдно, но эти сны, перепутавшиеся с явью, меня уже доконали. Вме­ сто ответа прикасаюсь ко лбу, где наискось, от середины, из-под волос и почти до виска проходит багровое русло шрама. — Да, я наслышан, — кивает доктор. — Случайный оско­ лок. — Случайный! — усмехаюсь я. — На войне не бывает случайностей. Это, скорее, закономерность. Я ещё легко отделался. Но по госпиталям и больницам поваляться при­ шлось. Я их теперь нутром чую, они мне в печёнку пророс­ ли! — Ну, хорошо. Пока всё понятно. Раз у вас подобные за­ ведения «в печёнках», то сниться они вам будут ещё долго. Продолжайте. Психотерапевт откидывается на спинку кресла и скла­ дывает короткие пухлые ручки на солидном полушарии живота. Я прикрываю веки. Невзрачные блёклые стены: ряд дверей справа, квадра­ ты света по левую сторону. Я подхожу к ближнему окну, выглядываю на улицу. Снизу мне машет... Аня! Анютка, Анюшечка. Как я люблю это имя! Особенно полное — Ан­ на. Имя-палиндром. Не так уж много таких имён, если по­ думать. Разве что «Алла» придёт в голову сразу. Но «Ал­ ла» — слишком громко, развязно. «Анна» же — словно вздох, мягкое, задумчивое, чуточку грустное. Как и сама она — моя Анюша. Да нет, не моя. Лишь только в мечтах, да и то... Неправильные это мечты, нелепые, глупые. Когда спохватываюсь, гоню их от себя, но они настырны: возвра­ щаются снова и снова. Но это когда Анны нет рядом. Сей­ час же она — вот, всего лишь в нескольких метрах от меня. Улыбается, машет. Прямые тёмные волосы косой чёлкой закрыли левый глаз. Анюта отбрасывает их нетерпеливым жестом, и её орехового цвета глаза оказываются напротив моих, будто и нет между нами двух этажей. Улыбка живёт лишь на Аниных губах, глаза абсолютно серьёзны, в них плохо спрятаны волнение и тревога. Она начинает что-то кричать мне, но я не слышу. Рука тянется ко лбу, пальцы скользят сверху наискось, к виску, словно ищут там что-то. Кожа ровная, гладкая, как и поло­ жено. Я продолжаю тереть лоб. Чего-то недостаёт. Что-то должно быть тут, под недоверчивыми пальцами, кроме гладкости кожи. Они будто помнят это и продолжают ис­ кать. Не находят. Я опускаю руку и снова гляжу вниз... — Минутку! — останавливает меня доктор. — Вы тёрли лоб, помня о шраме? — Да ни хрена... ничего я не помнил! — раздражённо бросаю я. Усилием воли прячу злость. — Я хочу сказать, что о шраме я не только не помнил, я о нём вообще не знал. Ни­ чего. Там ему не было места. Там я не был солдатом. Скорее всего — мелким чиновником, клерком. — Ваша жена — программист, — бросает доктор. Уточ­ няю: — При чём тут моя жена? — до меня не сразу доходит, что я вообще не помню ни о какой жене. Но лысый уводит разговор в другую сторону: — Вы вспоминали об именах-палиндромах. Почему? — Да потому что «Анна» и есть палиндром. Такие име­ на — редкость, я же говорил. — Вам не кажется, что вы невольно переносите это каче­ ство — редкость имени — на его обладательницу? — пода­ ется вперёд доктор. Я опять начинаю злиться: — Мне не кажется. Она и есть редкость. Единственная. Лучше всех! — спохватившись, умолкаю. Но тот словно не замечает этой вспышки, спокойно продолжает: — Не думаю, что подобные имена столь уж редки. Вот вы ещё вспоминали «Аллу»... — он надолго задумывается, по­ том удивлённо выдыхает: — И правда, редкость. Разве что «Ада» ещё, да мужское одно, и то уже позабытое, — «Тит». Я ухмыляюсь. Как-то я указал Ане на редкое свойство её имени. Она тут же «перевернула» моё. «Йалокин», — за­ смеялась тогда Анюшка, и я подхватил её смех: «Ага, Йолу- пукки. Финский Санта-Клаус». — «А что? — удивилась Аня. — Ты ведь и правда Клаус!» — «Только не Санта», — скривил я в улыбке рот. «Санта, Санта!»— зажала Анюша мою гримасу ладошкой. Я вздрагиваю, выдернутый из воспоминаний голосом до­ ктора: — Так что там у нас было дальше ? Я снова гляжу вниз. Анна по-прежнему машет мне. Непостижимым образом оказываюсь на нижнем пролё­ те лестницы. Рука еще на перилах. Сверху ложится ладонь Анны. Маленькая, теплая, нежная, родная. Случайность? Нет, она не убирает руку. Смотрит мне прямо в глаза, слов­ но ищет что-то там, в глубине. Не выдерживаю, отвожу взгляд. Не могу, не верю... Аня вдруг отдёргивает ладонь и обвивает мне шею рука­ ми. Я стою замерев, не шевелясь, только сердце колотится гулко и часто. Мне хочется, чтобы Анна всю жизнь вот так висела на мне. Но почему? Зачем она сделала это? Не мог­ ла, не должна была совершить столь странный поступок моя серьёзная, избегающая даже шутливых объятий, любимая. Мне становится ужасно неловко. Чтобы спрятать глаза, поднимаю к ним запястье с часами... www.tm-magazin.ru 57