Федосеев, В. М. Северный рейд : 2400 км на лыжах из Москвы к Северному Ледовитому океану по Карелии, Беломорью и Кольскому полуострову / В. М. Федосеев. - Москва : ОГИЗ ; Ленинград : Физкультура и спорт, 1931.

Действительно нам предстоит пройти на лыжах вот oi этих красных заводских корпусов, от знакомой Бутырской заставы сквозь вьюги, снег и морозы к далеким берега» Северного Ледовитого океана. Шли молча. Еще раз взвешивали свои силы. Изредка бро сали короткие фразы родным и знакомым. З а заставой встали на лыжи и здесь окончательно отор* вались от Москвы. Белоснежные фигуры вытянулись в цепочку и под яростный лай Беллы энергично заработали палками. Мелькали окраины. Еще видны были позади фабричные трубы. Все напоминало о близости Москвы. И все-таки мы окунулись в глушь. Мы увязли в топком болоте. Мы совсем не подозревали, что под самой Москвой находятся такие непроходимые дебри. Вот что мы увидели в Химках. Мы пришли туда, когда уже стемнело. Расположились на ночлег в соцстраховском доме отдыха. Нас приняли довольно радушно и за обедом даже фотографировали. Но все остальное заставило нас насторожиться. Бедные, бедные отдыхающие! Нам предстоит пройти больше двух тысяч километров и пронести на себе тяжелые грузы. И все-таки мы вам на зави дуем. Потому что здесь есть Сладков. Сладкий такой, обхо дительный мужчина. Культпросветчик. Он же и физкультурник. Слушайте, что записали мы из его речей на общем собрании отдыхающих: — Стенную газету мы решили не заводить.Туда бузотеры одни пишут. Только авторитет наш подрывают ирасстраивают нервы. — Есть ли у вас экскурсии? — А как же, в планетарий... здесь, на горе. Общее удивление. — Там летают такие аэропланы. — Может быть, на планерную станцию?— удивляется кто-то. — Ну конечно на планерную станцию,—соглашается Сладков. — Почему у нас молчит радио? — Вы же прекрасно знаете, что сейчас все батареи пере даны в НКПС. Опять общее удивление. — Может быть, в НКП — Наркомпочтель? — Ну Наркомпочтель,— невозмутимо соглашается Сладков. А когда справедливое негодование отдыхающих выли вается в гневный протест, Сладков искренно удивляется.