Живая Арктика. 2001, №1.

ЛЕВ ОШАНИН Р А Б О Ч № 1 (21) I. Н ад замкнутой тундрой, над снежным прибоем Из города видно - Взгляни! - Горят на горе в напряженных забоях Сквозь ночь Заполярья огни. И страх перед тундрой уходит, неведом, Скрипя перетянутой кожей тужурок. И в шведский забой поднимаются шведы. Бригада - Иогансон и Стюрк... А ветер напорист, Он шарит в карманах, Он крутит снега за собой. Другая бригада —Касков и Романов. Идет в комсомольский забой. Гора открывает крутой поворот. Другая бригада инструмент берет. И как по команде, взмахнувши древками, Четыре кувалды врезаются в камень. Развернутый ветер идет по уступам, Гремя на площадках, по склонам скользя. И можно замерзнуть под волчьим тулупом, Но просто стоять перед ветром нельзя. Он мрачен - забой, он размаху не дал бы, Он рад бы тебя схоронить под собой, Но взмахами черной каленой кувалды Ребята всю смену кромсают забой. Ударят по камню и камень ответит, Č0 ночгъ (Публикуемый отрывок относится к началу 1932 года, когда шведские бригады давали высшие показатели и вели за собой Апатитовый рудник). Нетронутым звоном, упруг и упрям. Сорвется второй, перекинется третий, И только четвертый по шрамам отметит, Разломит породу напополам. И вот уж кувалды не знают пощады. И мышцы звенят. И тулупа не надо. И кучами острых неровных кусков, Руда пол-забоя займет... Тогда за лопату возьмется Касков, Романов лопату возьмет, И встанет на прочной проверенной раме, На рельсах, уложенных точно и метко, Качая откинутыми бортами, Ворочая кузовом, вагонетка. И будут лопаты звенеть в лихорадке, И руки Каскова покроются потом, Чтоб вовремя вышла в ворота откатки. Такая напористая, работа. Не важно, что ветер, что жарко, что жжет. Тяжелые тонны выходят под счет. И так до конца, через смену, запоем Ребята ломают богатства забоя. И стынет забой. Он разбит, побежден. Пусть норма тринадцать, четырнадцать тонн. В промокших рубашках уходят со смены.