Живая Арктика. 2005, №1.

"Ученых записок Владимирского пединститута" о твор­ честве земляков-норвежцев: Генрика Ибсена, Бьёрнсть- ерна Бьёрнсона, Кнута Гамсуна. Но все они были отвер­ гнуты редакцией, как "ужасающие в методологическом отношении". 1961, середина октября - слава о Ерофееве растет. Однажды, Борис Модин, учившийся с Борисом Соро­ киной на одном курсе говорит ему: "Тут у нас на фа­ культете есть один человек, ну совсем как ты, но только совсем другой". И показывает ему в общежитии комна­ ту Ерофеева. "Я робко постучался, - вспоминает Борис Сорокин. - За столом за книгой сидел молодой человек. С мод­ ным набриолиненным коком на голове, в клетчатом пид­ жаке и белой рубашке Венедикт показался мне доволь­ но импозантной фигурой. На нем были узенькие, мод­ ные тогда, брюки-дудочки. А на ногах, как не странно - белые спортивные тапочки. Около него дымился эма­ лированный чайник. В газете угадывалась завернутая буханка черного хлеба, а в маленьком кульке - сахар­ ный песок. И во всем облике сидевшего, чувствовались одновременно и бедность и интеллигентность. Оторвав глаза от "Философских этюдов" Мечни­ кова, Венедикт вопрошающе посмотрел на меня свои­ ми маленькими, медвежьими и очень проницательны­ ми глазами. Мы познакомились. Я к тому времени считал себя умненьким мальчиком и взахлеб стал делить­ ся с Ерофеевым своими ощущениями от недавно прочитанной "Диалектики природы". Но Венедикт меня раздраженно прерывает: - Да что же ты, Сорокин, всё мне энгельсов- щину, да чернышевщину порешь. - Ну, а что вы можете мне возразить, - не унимался я, - что прекрасное это есть некий образ абсолютной полноты жизни. - Что могу тебе возразить? Венедикт интересно по­ шевелил губами. (В первые минуты знакомства он еще не осмелился меня вслух обматерить). - А вот что, - непринужденно продолжал он. Иконы византийские, с их многочисленными сценами страшного суда, видел, надеюсь? - А ведь это скорее образцы человеческого уродства, где же здесь красота и полнота жизни? Но любой искусствовед тебе скажет, что они прекрасны! И снова я не знал, что ему ответить. Во Владимире совсем недавно (в 1960 г.) вышел сборник Андрея Вознесенского "Мозаика", и я начал, было, читать понравившиеся мне стихи, но снова попал под охлаждающий душ Ерофеевского негодования: - Не там ты ищешь, Сорокин, ты же совсем не зна­ ешь предшественников его. И тут же начал меня знако­ мить с поэзией поэтов Серебряного века. Мы засиделись. Перебирая книги на его тумбочке я вдруг обнаружил томик библии. - Как, - спросил я удивленно, - вы изучаете Мечни­ кова и одновременно читаете библию? Его ответ был не менее удивителен, чем все что было услышано мной за тот вечер: - Сорокин, библия это единственная книга, которую нужно читать. Для меня эта книга есть то, без чего не­ возможно жить. Я из нее вытянул все, что можно вытя­ нуть человеческой душе. А тех, кто с ней не знаком, счи­ таю чрезвычайно несчастным и обделенным, в том чис­ ле и тебя, Сорокин. Участники "ерофеевской" конференции у здания Владимирского пединститута. В центре, Галина Ерофеева (в белом плаще, слева ) со своим мужем Венедиктом Ерофеевым (на корточках) Крайние, справа налево: Борис Сорокин, Виктор Сукач, Вадим Тихонов, Игорь Аддиев. Осень 1998 года 40 Живая Арктика, 2005