Живая Арктика. 1999, №3-4.

№ (17-18) век краеведения декабрь 1999 Северо-Атлантического течения Гольфстрим, но говорит и об особом значении для местного климата острова Но­ вая Земля, который задерживает движение льдов с Се- веро-Востока: не будь этого острова, очень может быть, что белый медведь жил бы в Беломорье, а в Петербурге и Москве было бы намного холоднее. В очерке "Кола" Случевский вспоминает землетря­ сение 1872 г.: "В феврале месяце, в мясопустную суббо­ ту, в 4 часа утра, - подземные толчки длились 5 минут, после чего гора Соловарака дала большой оползень к реке Коле и обнажена одним боком до сих пор". Не менее интересно описание предметов быта саа­ мов и поморов, представленных на выставке, устроен­ ной в Коле прямо на траве - в честь прибы­ тия Великого князя Вла­ димира Александрови­ ча: это саамская кувак- са, люлька, саамские и поморские кережи, одежда. Есть в очерках Случевского и некото­ рый социальный пласт. Вот отрывок из главы "Териберская губа": "В начале марта, задолго до того, как прилетает в Соловки первая чайка, по белым саванам на­ шего Севера, по мерз­ лым тундрам и озерам, пользуясь для ночлега редким лопарским чумом или простым навесом на бре- вешках, воткнутых неизвестным добрым человеком, тя­ нутся из волостей Архангельской и ближней Олонецкой губернии к Поморью промысловые люди, так называе­ мые "покрученики". Они законтрактованы еще с осени в Архангельске, на Маргаритинской ярмарке, своими хо­ зяевами: они в долгу у них, потому что забрали деньги вперед, они идут на отработку с тем, чтобы повторить в будущем году то же самое: где пешком, где на оленях, двигаются эти люди, не имеющие полей, к великому, на­ саждаемому богом полю своему, к Ледовитому океану... Артель у поморов имеет такое же исторически-сти- хийное значение, как земельная община в земледель­ ческой России, и не хватает только очень немногих и не­ дорогих правительственных распоряжений, чтобы осча­ стливить этот славный, смелый и работящий народ". В путевых записках Случевского проявились и по­ этические наклонности автора: "Если про какие-либо ска­ лы в мире можно сказать, что они похожи на остовы, ске­ леты, так это про Мурман. Они в очертаниях своих кост­ лявы и жилисты, и жилы эти как будто служили когда-то путями какой-то жизни и остались следами погасших гео­ логических процессов от тех дней, когда камни еще дви­ гались и совершали свои странствия. Берег этот, иззуб­ ренный, продырявленный, выдвинутый со дна океана, с великой глубины, гол совершенно: граниты и гнейсы об­ нажены вполне, потому что при этих колоссальных раз­ мерах пейзажа ни во что нейдут, конечно, всякие мхи, обильно и цепко растущие повсюду, ровно как чрезвы­ чайно миловидная розовыми цветочками своими мелкая вороница и, наконец, березка-лилипут, березка-карлица, стланец, предпочитающая стлаться по земле, поблески­ вая своими густо-зелеными, крепкими листиками в се­ ребряный гривенник величиной. Последняя представи­ тельница на Севере наших лиственных лесов, березка эта, съежившись и мельчая, все-таки провожает сюда родную землю, гнется к ней, целует, довольствуется тем, что дает ей эта земля, а дает она ей очень мало..." По­ этический подход чувствуется и в изображении лопарс­ кого чума, который в глазах Случевского есть нечто пе­ реходное между картиной природы и делом рук челове­ ческих. "Чум, лопарский чум, это один из первообразов человеческого жилья, перед которым мы стояли. Приме­ нившись к местно­ сти, как применяет­ ся гриб, когда он растет между коре­ ньями, потягиваясь к свету и теплу, при­ ютился чум в глу­ бокой расщелине скалы, между наво­ роченными от века камнями, защи­ щенный ими от вся­ ких ветров. Подобные мес­ та по побережью насиживаются, как места нищих у той или другой из па­ пертей церковных. На зиму лопарь уйдет в свое зимнее становище, оста­ вив свой чум до следующей весны, и вернется к нему в полной уверенности в том, что никто другой не займет его. Это взаимная гарантия самых бедных на свете лю­ дей, прочнейшая, чем всевозможные писанные условия". И все же наиболее глубокое поэтическое впечатление, полученное Случевским на Севере, высказано в одном из его стихотворений цикла "Мурманские отголоски". Из тяжких недр земли насильственно изъяты, Над вечно бурною холодною волной, Мурмана дальнего гранитные палаты Тысячеверстною воздвиглися стеной, И пробуравлены ледяными ветрами, И вглубь расщеплены безмолвной жизнью льдов, Они ютят в себе скромнейших из сынов Твоих, о родина, богатая сынами. Здесь жизнь придавлена, обижена, бедна! Здесь русский человек пред правдой лицезренья Того, что Божиим веленьем сведена Г р аница родины с границею творенья, И глубь морских пучин так страшно холодна, - Перед живым лицом всевидящего Бога Слагает прочь с души, за долгие года, Всю тяготу вражды, всю немощность труда И говорит: сюда пришла моя дорога! Скажи же, Господи, отсюда мне куда? Промысел китов в Белом море 75