Живая Арктика. 1999, №2.

нолуский спросил его: “Что это за ска­ зочки я все слышу? Там люди - не люди, а все больше олени какие-то? Человеко-олени?”. И услышал в от­ вет: “Были такие люди, были... Это правда. Раз мы есть, то и они были. Это уж так. Мы от Матрёны этой!”. А сказительница Татьяна Филипповна Данилова добавила: “ Были эти люди! Был Мяндаш! Мы все, что живем тут, ... - все мы кровей его жены Мяндаш- каб Матрёны... Вот хочешь верь, хо­ чешь не верь, воля твоя, а так оно и есть. Был он Мяндаш, и эти люди все были, и эта Мяндаш-каб была. Она нам вроде матери приходится - Ма- деракке.”. По древним языческим поверь­ ям саамов Мадеракка была также же­ ной и помощницей бога Мадератчи, который жил в воздушной сфере и за­ нимался воспроизведением всего живого на земле. Многие сказки о Мяндаше имеют печальный конец. Жена не выполняет наказы мужа, не выбрасывает замо­ ченные детьми “постели”. Мяндаш не в силах перено­ сить “дух человеческий”, бросает её и убегает в тундру. И все дети, мяндаш-парнь, убегают за ним. “От края до края не наших пределов Мяндаш-пырре* бежит. Путь его - солнца путь, туда ему бег. Мяндаш-пырре летит, злато­ рогий олень...". Сказка сказкой, но рождается она часто на реаль­ ной основе. Старики рассказывали Чарнолускому: “Слу­ чалось людям найти телёнка-сироту, женщины выхажи­ вали его и даже кормили грудью, своим молоком... Та­ кой грудной телёнок становился ручным ...”. Может на основе подобных случаев и возник сюжет об олене-че- ловеке и жене его Мяндаш-каб? А может все гораздо сложнее? В своей книге “Время, врезанное в камень” извест­ ный археолог, доктор исторических наук Н.Н. Турина пи­ шет об этом так: "... факт размещения оленей во всех случаях небольшого, по сравнению с другими окружаю­ щими оленями, размера, между ног человеческих изоб­ ражений с подчеркнуто увеличенными животами, ... свидетельствует о каких-то обря­ дах, связанных с плодороди­ ем, то есть с размноже­ нием о л е н е й .” . Если говорить об обряд ах, с в я ­ занных с куль­ том Мяндаша, то в 20-х годах нашего столе­ тия, как сооб­ щает Чарно- луский, их уже не было. Но РИС-'І ему все -та ки удалось запи­ сать воспоми­ нания некото­ рых очевидцев обряда, посвященного приобщению к Мяндашу. Отголоски этих обрядов, по-види- мому, сохранились в играх детей и мо­ лодежи, которые описал в своей книге “Русские лопари” Н.Н. Харузин. Он рас­ сказывает, как ребята, изображая хир- васов-оленей (самцов) и приложив к го­ лове оленьи рога, бегают за девушка­ ми, которые изображают важенок (са­ мок). Рассказы о подобных играх, толь­ ко между взрослыми саамами, слышал и В. В. Чарнолуский. Он описывает один случай, который произошел примерно в 1900 году с ловозерцем коми-ижем- цем Тимофеем Чупровым. Приехав од­ нажды на Сейдозеро, Тимофей “уви­ дел многих лопарей, все они были на­ гими, как мужчины, так и женщины. Мужчины на головах имели оленьи рога. Они боролись между собою из-за женщин. Ижемец разделся и выбежал из своего укры­ тия, чтобы принять участие в игре. Увидя чужого, все участни ки пра здни ка разбежались...” О том, что на Сейдозере действительно бывали игрища, писала и журналистка Зинаида Рихтер, которая побывала в Ло­ возере в 1925 году. Старики рас­ сказывали ей, что на Оленьем острове, на Сейдозере прохо­ дили обряды жертвоприноше­ ния. Лопари складывали в пе­ щере привезенные с собой оле­ ньи рога. А в древности там же происходили состязания моло­ дых людей. Они выходили на бой голыми, с оленьими рогами на головах. Победитель полу­ чал в награду самую красивую девушку... Эти сведения, не­ сомненно, принадлежат к мян- дашеву циклу также как игры в диких оленей. Посмотрим еще раз на наши каменные рисунки. Вот Мяндаш-олень в че­ ловеческом облике, но с рогами на голове. А рядом жена его Мяндаш-каб. Она старается удержать своего мужа, но он отвернулся от нее. У него свой путь. А на другой “иллюстрации каменной книги” тоже Мян­ даш, но уже в виде оленя. Жена удерживает его за ногу. А между ног ее - олененок, мяндаш-парнь. И может не роды это вовсе, а как раз тот момент, когда грудной мла­ денец, что на коленях у матери лежал встрепенулся, в телёночка-сосуночка превратился и за отцом своим, оле­ нем Мяндашем вот-вот побежит. “Хрустят его ноги, шелестят ему кормные травы и белые ягели. Мяндаш-пырре бежит, Мяндаш-пырре ле­ тит... Это Мяндаш идет!...” Глубокой древностью веет от этой легенды. Она тре­ вожит и волнует так же, как и удивительные, хранящие в себе тайну, прекрасные рисунки на камне. Мяндаш. Гос. Эрмитаж. 11