Живая Арктика. 1997, №3 (8).

№3 (8) _______________________________________________________сентябрь 1997 Свен Локко НАЦИОНАЛЬНЫЙ ВОПРОС Они считают себя счастливее тех, которые вздыхают над плугом, устают при постройке домов, мучаются страхом за свое имущество и жаждою чужого добра. Не боясь ни несправедливости людей, ни гнева богов, они достигли того, что более всего трудно: им ничего не нужно желать. Тацит. Около 90 г. н. э. Н ациональный вопрос стал тормозом в освоении края. Хотя колонизация края осуществлялась по Указу царя, местные жители - саамы - противились новым поселенцам из Финляндии, России, Щвеции, Норвегии. К тому времени в кольской Лапландии было уже несколько этнических групп коренных жителей - саамов, чьи корни уходили в тысячелетия.Охотничьи угодья, рыбные промыслы, оленьи пастбища были закреплены за родами и передавались по наследству. Для того, чтобы обеспечить большую родовую семью питанием и доходами от промысла на Севере, нужно иметь большие угодья. За столетия эти соотношения были укоренены и их соблюдали от поколения к поколению И поэтому понятно, как аборигены смотрели на вновь прибывших, возникали споры и скандалы. Промышленности не было, и вновь прибывшим приходилось добывать на существование из тех же источников, что и коренному населению. Переселенцы из финской Лаппи были такие же охотники и рыболовы. Но кроме этого они сразу расширяли свое хозяйство, заводили крупный рогатый окот, овец, кур, выращивали картофель и корнеплоды. Финны с самого начала заселения Кольской Лаппи целеустремленно, с финской напористостью и трудолю­ бием, запускали корни в скалистую полярную землю и активно участвовали в строительстве новой жизни, что не могло нравиться местным жителям, привыкшим к неспешной гармонии бытия и природы, приспособленной к суровым условиям Севера. Да и былая агрессивность финнов пугала миролюбивых, простоватых саамов. В памяти их были передаваемые из уст в уста сказания о грабительских набегах “немцев" на город Колу. Немцами их только называли, на деле это были финны под командованием шведских воевод Колой они никогда не завладели, но много бед принесли жителям Нотозерско- Гуломского водного бассейна. Не забыт и финский предводитель Весанен, уничтоживший монахов Печенгс- кого монастыря и ограбивший этот русский божий храм... ... 12 июля 1923 года в Ристккенття - был созван сход граждан Нотозерского сельсовета, на котором, наконец, хоть и с оговорками и упреками, были приняты в члены общины пятнадцать семей финнов Грета со своей совершеннолетней дочерью Хелгой и Хетлунд Арвид получили право на местожительство. Но право надо было еще претворить в жизнь, что оказалось делом непростым И вот 1 января 1924 года снова был созван сход в Ристикенгтя. Оленьи упряжки и впряженные в праздничные розвальни лошади заполнили площадку перед церковью. Два десятка пар лыж прислонились к стене. Лыжи длинные, метра два с половиной, какие изготавливали финны-охотники. А в самой церкви шел жаркий спор, громко приветствовали вновь прибывших. Новогодний настрой обострял восприятие событий, происходящих в стране, в волости, в общине. Были годы нэпа. Только что вошел в пользование новый рубль, имеющий полно­ ценность и соответствующий товаропроизводству вес. Жители Нотозерско-Туломского водного бассейна встречались редко. К началу девятнадцатого столетия на этой огромной территории в полтораста километров проживало всего человек сто пятьдесят - двести. Связывал жителей водный путь - других дорог не было. Зимой на оленях и лошадях, летом на весельных лодках с парусом. Октябрьская революция вызвала пробуждающийся интерес к чему-то новому, обещающему жизненные блага. Хотя никто до конца не понимал, что это такое - социализм, коммунизм, но привык человек жить в надежде на чудо - избавление от всех бед, иначе не стоило бы жить. Вот и съехались в Ристикенття ниванкюльцы, лоттинцы, туломцы, чтобы посмотреть друг на друга, по­ судачить о жизни и новостях за целый год. ...Сход избрал председателя и секретаря. Иван Герасимов и Маров заняли места. Иван открыл собрание. Заявил, что на собрании присутствует девяносто четыре человека. Потом огласил повестку дня из двадцати вопросов. Четвертым пунктом был вновь записан вопрос о землепользовании, который непосредственно был связан и с национальным вопросом. Надо было окончательно решить, передавалась ли земля в наследство или родовые угодья переходили в собственность государства и, таким образом, бывшие владельцы оленьими пастбищами и рыболовными тонями оставались без традиционных средств существования. Этого аборигены понять не могли... Из книги: Sven Lokko, Kaamos ja valo. 1991 15