Живая Арктика. 1996, №4.

Ж И В А Я щ ш щ ш № 4, ноябрь 1996 Рик уже несколько лет стремился поехать на Чукотку, изучал русский язык. Срок поездки 1995 года был очень коротким и Рику хотелось как можно быстрее оказаться в Сирениках, стать участником жизни коренных жителей Чукотки, чтобы 7 спеть увидеть и понять как можно больше. В Арканзасе остались его жена и две маленькие дочки, которые уже обе успели съездить с отцом в поселки эскимосов. Еще остались коллеги и бывшие его студенты, которые написали о нем много хорошего. В одном из таких воспоминаний я прочла: “Рик был предан эскимосам гораздо больше, чем этого требовала социальная наука... Он все время пытался что-то вернуть общине” . И эскимосы понимали это. Памела Стерн рассказала, что когда в Хольмане узнали о смерти Рика многие из Хольмана звонили и писали ей. А один из его друзей из Хольмана, которому позвонил младший брат Рика, сказал ему, что теперь он должен заменить Рика, и он будет для него тоже старшим братом. УИЛЬЯМ Ричардс, врач-психиатр и ученый, родился в 1941 г. Билл вырос в Сан-Франциско, окончил Калифорнийский Университет Беркли и Медицинскую школу Университета Калифорнии. Прошел ординатуру в Главном госпитале Лос-Анжелеса, специализировался в области психиатрии. В 1970 г. Билл вместе с женой, тоже медиком, приехал на Аляску. С этого момента вся его жизнь и все профессиональные и гражданские интересы были связаны с проблемами здоровья аборигенов Аляски. В 1975 г. он стал директором регионального подразделения службы психического здоровья аборигенов. Он был членом многих научных и медицинских ассоциаций. Сделал много докладов, посвященных проблемам психического здоровья аборигенов. Билл одним из первых уделял важное внимание изучению традиционных методов лечения аборигенов. Коллеги называли его неортодоксальным психиатром, Потому что он верил, что традиционная аборигенная культура и традиционные методы психической адаптации могут очень много сделать для сохранения психического здоровья аборигенов. Он писал о том, что многие современные проблемы душевного здоровья аборигенов связаны с разрушением традиционной культуры и традиционной системы социальной поддержки. Билл очень много занимался конкретными делами, стремясь так организовать здравоохранение на Аляске, чтобы службы здоровья были как можно более близки и доступны для аборигенов, особенно в сельской местности. 1994 и 1995 годы были особенно плодотворны для Билла в научном отношении. Он сделал пять докладов по разным проблемам, касающимся алкоголизма, предотвращения самоубийств, изучения внутренних психических адаптивных возможностей у аборигенного населения Арктики. Это был итог его двадцатипятилетней работы на Аляске. Билл очень интересовался проблемами здравоохранения и психического здоровья коренного населения российского Севера. Один раз ему удалось побывать на Чукотке. Он способствовал изучению и распространению опыта народных целителей. Большинство российских народных целителей из северных регионов побывавших на Аляске подолгу работали с Биллом Ричардсом. Билл очень стремился вновь побывать на Чукотке. Для понимания проблем российских аборигенов ему очень были важны личные контакты. Билл был исключительным клиницистом, признанным мировым экспертом по проблемам психического здоровья северных аборигенных народов. Его участие в проекте было очень ценным, такого специалиста не было с российской стороны. У Уильяма Ричардса остались жена и дочь, которая также как и родители стала врачом. Билл пользовался огромной любовью, уважением и доверием коренных жителей Аляски. После его смерти аляскинские аборигены устроили памятный потлач в его честь. С полудня до 8 вечера 15 октября 1995 г. В Аляскинском Университете в Анкоридже звучали традиционные песни, под звуки бубна исполнялись ритуальные танцы. Кульминацией этих поминок явилась молитва, которую вознесли присутствующие в память о своем друге. 1 Александр Пика, Стивен Макнабб, Ричард Кондон и Уильям Ричардс были уникальными специалистами и необыкновенными редкими людьми. Их гибель это огромная утрата для всех - для их семей, для науки и для коренных жителей американского и российского Севера, которые, как и все мы, потеряли настоящих друзей. Сейчас, по прошествии года, мы, оставшиеся участники проекта, понимаем какой ценнейший материал нам удалось собрать с 1992 г. по 1995 г.. Мы ежегодно опрашивали семьи коренных жителей по обширным анкетам. Мы приходили в дома коренных жителей и предлагали им заполнить анкету, включавшую вопросы о состоянии здоровья, социальном обеспечении, об отношениях в семье между поколениями, об употреблении алкогольных напитков, о повседневном рационе, о причинах смертей родственников, случившихся в эти годы. Данные о рождаемости, болезнях и смертности мы собирали в поселковых больницах и сельсоветах. Мы увидели насколько наши данные расходятся с официальной статистикой о положении коренного населения, доходившей до Москвы. Причины этого в том, что именно в эти годы Чукотский м Корякский автономные округа выходили из областного подчинения, поступление статистических данных было неполным. Кроме того, в эти годы практически не проводилось сплошных медосмотров населения, данные о заболеваемости населения основывались на сведениях об обращаемости людей в больницы. Но состояние поселковых больниц в эти же годы было таким, что обращаться людям часто было не к кому. То есть показатель обращаемости был низким, и здоровье, по статистическим данным, даже как бы улучшалось. А реальный уровень жизни при этом становился все хуже. Мы надеемся, что нам удастся довести результаты наших исследований по российской части проекта до тех, кто должен принимать решения. Мы надеемся, что наши данные об этом тяжелом перестроечном периоде в жизни коренного населения крайнего Севера помогут понять то, что происходило в эти годы в северных поселках, и сделать выводы о том как изменить государственную политику на Севере, чтобы люди могли жить по r s человечески. / Ольга Мурашко. 9 W i