ЗЕМЛЯ TRE. № 1. 2013 г.

Лапландия и лапландцы йяНелн'р°в"ч'Ло',че'"° (отрывки) ... Над водою иногда стояли тучи — так в версту ширины и дли­ ны. Вплывешь в этакую массу — и утопиться рад от жгучей боли! Туча не туча, а просто громадный рой комаров, густо носящихся в воздухе. Мы плыли ослепляемые, чувствуя сильные уколы, не зная куда скрыться. В глаза, в нос, в уши залезали эти кровопийцы, за­ бивались в платье... лопари бросали весла и кидались в воду. Ту­ чам, казалось, не было конца и предела. Прибавьте к этому, что лапландский комар не наше смиренное насекомое. Он прокалы­ вает кожу оленя. Целые стада этих животных часто бросаются в бездны и гибнут, спасаясь от комаров. Еще хуже были оводы, тоже роившиеся тучами... Да и в горах было не лучше, часто с вершины я замечал словно туман внизу, над пропастями и в пропастях; при ближайшем знакомстве туман этот оказывался сплошною массой комаров. Начиная с р. Нивы и южнее, комары пропадают, но вза­ мен являются мошки. Трудно сказать, что из них лучше или хуже. Мне кажется, что удары бичей легче этих миллионов уколов, на­ носимых разом. Я доходил до обмороков и долго после не мог оправиться от таких неожиданных сюрпризов... У лопарей есть предание, как один рыболов душу продал черту за два величашия блага, какие только могут представить себе эти номады: 1) чтобы его комары не кусали летом; 2) чтобы зимою у него было всегда вдоволь оленины.... Рассказывают, что в горных ущельях находи­ ли мертвых лопарей, погибших от комаров. В этих случаях комары преследуют охотника сплошною тучею, пока он не выбьется из сил и не упадет, кончая жизнь в страшных мучениях!.. ЛЕСА ....Верстах в двухстах от Пермес-озера лежит Лавозеро1. Мне страстно хотелось видеть этот уголок. Весь путь, разумеется, нужно было сделать пешком. Взятый из Кицкой станции прово­ дник оставил меня; желающих идти на Лавозеро не оказывалось. Только на другой день пришла сюда лапландка, муж которой ушел на речку Кильжуху, по дороге на Лавозеро. Она бралась прово­ дить лишь только до этой речки. Оттуда я должен был идти один. Долго думать было нечего, через час мы вышли. Нам пришлось бродить по чернолесью. Тропинки не было. Лопарка шла впере­ ди с топором. Она буквально врубалась в сплошную чащу. Раз, в целый день пути, мы сделали только шесть верст, отдыхая не бо­ лее двух часов. Часто, чтобы пройти несколько шагов, нужно было часа полтора работать топором, обрубая ельник. Как-то версту мы сделали ползая под нижними сучьями елей и, как угри, извиваясь во мху. Часто сквозь стволы лесных деревьев белели горы, покры­ тые ягелем. Раза два я шел еловыми и сосновыми порослями, оче­ видно, убитыми ягелем. Гнилые пни немощно стояли в этом море оленьего мха. Зато лесное царство иногда бывает замечательно красиво. В его глуши гремит водопады, шумят пороги. Особенно ’ В тексте сохранена авторская орфография (прим. ред. альманаха) эффектна эта картина, когда солнце ударяет в лес уже во время заката; березки кажутся насквозь золотыми, а ели за ними обра­ зуют почти черный фон... Деревья достигали до двух с половиною четвертей в диаметре, но севернее они умаляются, и сторона их, обращенная к полюсу, обнажается от ветвей, которые беспомощ­ но протягиваются на юг. По нашему пути растительность была так густа, что грациозные стрелки высоких елей едва могли вырваться из обступившей их березовой чащи, а березняк, в свою очередь, едва выпутывался из сочной и высокой травы... В этих трущобах финского захолустья водятся и змеи, черные и пестрые, толщиною иногда в руку. По словам лопарей, змея только тогда бросается на человека, когда с нею детеныши; змеи переплывают и плесы, эти черные с желтыми кольцами... На четвертый день пути мы прибыли на Кильжуху. Муж прово­ дницы жил у самого порога, в виду громадной горы, стоявшей одиноко среди темного лесного простора... Отсюда мне нужно было идти одному. Кильжухой я поднялся до Кучши, впадающей в Лавозеро. Раза два я обходил притоки. Путь был бы невозможен, если бы кое-где через реки не были нагромождены природою массы камня. В пустыне я был один. Я не боялся зверя, меня пуга­ ла только возможность заблудиться и, следовательно, погибнуть голодною смертью. Компас и морошка спасли меня. По компасу, обязательно данному мне в Коле Шабуниным, я шел почти без­ ошибочно вперед; морошка, заменяя мне пищу, позволяла мне сберечь небольшой запас взятого с собою хлеба и вяленой рыбы. Памятны мне ночи, проведенные в пустыне. Есть что-то торже­ ственное, молитвенное в сознании такого одиночества. Природа делалась ближе к сердцу, нервы напрягались, так что я слышал издалека даже малейший шорох. По чуткости и осторожности я 2013 Тре 7