Вестник Мурмана. 1924, № 21.

№ 21 (73). М У дорожные крепкие камни от досады и боли, и кричать безумные слова далекому небу, и ругать кого-то, а, мо­ жет быть, и побить. Уснула Маша. А часа в два ночи вся деревня прос­ нулась от топота многочисленных конских ног. В избах загорелись огни. Слышались разговоры. Одна утверждали: „белые*, другие спорили: „нет, это красные". Наконец, все убедились, что это— красные. Отряд разместился по дворам. Снова в избах по­ гасли огни п все затихло. Только петухи перекликались в ночной тп тин е . Н а небе появилась луна. Маша снова улеглась в постель и уже начинала дремать. У окоп кто-то тихо запел, а затем раздался т ак хорошо знакомый Маше молодецкий посвист. Вздрогнула Маша. Сначала вся как-то сжалась, п о ­ холодела, а потом загорелась пожаром. Бешено забилось сердце в груди. Закипела по жилам молодая кровт» и как была Маша в одной сорочке, т ак и выбежала на улицу, босиком, с распустившимися темными, густыми, длинными волосами. Увидела Петра. Н а мгновенье з а ­ стыла па месте, замерла. Потом с радостным криком: „Петя!“ --одним скачком бросилась на грудь Петру, об­ хватила руками его шею и прильнула своими губами к губам Петра. Й, казалось, никакие силы на земле не в состоянии оторвать эти две молодых трепещущих жизни. — Маша, ты замерзпешь т а к ,— сказал ласково Петр. Вспомнила Маша, что она в одной сорочке,— обра­ довалась, забыла одеться. Вспыхнула пѵще прежнего и спрятала лицо в шипели Петра. Береяшо Петр отстранил Машу, снял с себя шинель л, окутав ею Машу, посадил н а скамейку подокнами и сам сел с нею рядом. Так всю ночь и просидели они. Много было сказано ласковых слов. Много было поце­ луев и объятий. Начало светать. Старый Кузьма увидел в окно мо­ лодую, любовную парочку и почесывая мозолистой, ко­ рявой рукой натруженную поясницу, вымолвил: — Ах, в рот вам щей! Где-то заскрипели ворота. У колодца звякнули ведра. В конце деревни какая-то баба долго, надрывисто кри­ чала: — Фиеха!.. А Фиеха!.. Фи-е-ха! Но Фиеха не отзывался—где-нибудь сидят, забрав­ шись с какой-нибудь Фепей, и им горя мало, что мать надрывает свои легкие. Отвечает ей только эхо в бли­ жайшем лесу: „ха!., ха!. х а ! ..“— точно смеется над старой. Разошлись по домам и Петр с Машей. 4. Перед заходом солпца этого же дня по деревне раз­ дался звук воепной трубы. Спешно выбегали красно­ армейцы из изб, на ходу застегивая шинели, подпоясывая шашки и быстро садились на копей. Бабы, мужики и ребята высыпали на улицу. Отряд кавалеристов по четыре в ряд быстро помчался по дороге в направлении к соседнему недалекому селу и исчез. А через два часа по деревне прошел полк красноармейской пехоты. Вокруг деревни началось рытье окопов. Тревожная ночь для деревенского населения. Еще* тревожнее она была для Маши и ей казалось, что эта ночь длится бесконечно. М А Н А. 15 5. Утром Маша, как и всегда, пошла н а двор с подой- пиком в руках доить коров. Доиг, а сама прислушивается' к разговору, который идет у избы соседа, старого Кузьмы. „Ах, в рот им ноги а , — изредка восклицает Кузьма. А молодой голос красноармейца продолжает: „хотя белых конников было больше, чем нас раза в три, мы начали их одолевать и еще немного, они задали бы тягу. Но в этот момент из лесу, прямо нам на перерез, ударил другой отряд белой кавалерии. И мы, человек десять, в том числе и Петр, не успели оглянуться, как были отрезаны от своих. Долго мы отбивались от наседавшего врага. Но одни з а другим все были сбиты. Только я, да Петр, который рубился все время рядом со мной, еще отбивались. Под конец я мог только увидеть, как Петр сбил своей шашкой какого-то белого офицера. И уже очнулся я только в каком-то сарае, связапным по рукам и погам. Слышу рядом кто-то тяжело дышит. Спрашиваю:— кто здесь? — Это я, Петр,— слышу ответ. Ни оп, ни я не можем двинуться с места. Не успели перекинуться и парой слов, как загремел засов и к пам вошли е фонарем четыре белогвардейских солдата. Р а з ­ вязали ноги пам, подняли и, толкая в спину ногами и кулаками, куда-то повели. Я впотемках не разглядел, где мы находимся, а потом понял, что это усадьба кпязя Белобрысова. Ввели нас в какое-то помещение. З а сто­ лом сидит офицер с перевязанной головой. Впжу, Петр чуть улыбнулся. У офицера загорелись глаза. Эго Петр угостил его во время схватки. — Кто ты?— спрашивает у меня. Я ответил. *— Коммунист? — Н е т ,— сказал я. — Развяжите ему руки. — А ты кто?— обратился к Петру офицер. — А ты кто?— В свою очередь, прехладнокровно справился у него Петр. — Молчать, мерзавец! — Бешено закричал офицер,— я тебя научу, как пужно разговаривать с кпязем Бело- брысовым. — Обыскать его,— сказал князь, когда немного про­ шел его гнев. Двое белогвардейцев, принялись обыскивать Петра и нашли у него членский билет, обнаруживший принад­ лежность Петра к коммунистической партии. — А, коммунист!— с злорадством сказал князь. — Позвать сюда унтер-офицера Белобилетнике ва. Явился ражий, корявый, точно по морде ударенный решетом, унтер-офицер. — Возьми взвод солдат, выведи на поле этого мер­ завца и расстрелять немедленно. — Собака!— грозпо заревел Петр и так ударил ногой с низу по столу, за которым сидел кпязь, что стол вместе с князем очутитились н а полу вверх тормашками. Не знаю, что было дальше, так как меня сейчас же увели и снова посадили в сараи. Через час я слышу беспорядочные выстрелы з а деревней. Л ту же ночь мне удалось бежать от белых". — А где же Петр?--спросил Кузьма у красно­ армейца, когда тот кончил свой рассказ. — Расстреляли,— последовал краткий ответ.