Вестник Мурмана. 1924, № 2.

В Е С Т Н И К № 2 (54). выборов, так к а к был внутренне убежден о необходи­ мости общего избирательного права. Таким образом, медлительность Бетмава и партийные ссоры испортили мое первоначальное намерение ,а я так желал поднести этот закон в подарок моим вернувшимся домой храбрым пруссакам, с которыми я провел несколько тяжелых лет. Сергей Миронов. (Из нашего быта). Бытие определяет сознание. F. Маркс. і . — И что" это с ним сделалось?—думала Анна, жена слесаря Сергея Мироноьа. Анна была женщина лет 3 0 . Смуглая кожа покрыта морщинами. Говорили, что она не мало поработала на своем веку. Печальные, голубые глаза смотрели кротко іі одиноко. Анна думала про мужа, который вот уже полгода не сзывает соседей и пе играет с ними вечером в обязатель­ ного „козла Придет з 6 часов с завода, притащит пачку книг, обер­ нутых в бумагу, и читает. Читает молча или же вдруг про­ читает вслух какую-либо фразу. — Л что, крепко, Аня?—обернется он к жене. Итак радостно и торжествующе взглянет, что Анна, хорошо не вслушавшись, отвечает: — Очень хорошо, славно. Снова читает Сергей, изредка закуривая. Спрашивала у него Анна, про что он читает, и начнет ей говорить муж и про бога, и про коммунистов, и про многое другое. Говорит долго, плохо понимает его Анна, а, глядя на его светлое лицо, почему-то повторяет: — Хорошо, очень ладно, Сережа... Однажды, придя с работы, Сергей по обычаю уселся за книгу. К нему подбежала его 4 -х-летняя дочурка Таня. — Папочка, а я мавиться мавѵ,—пропищала она, сидя на коленях. Прибил девочку Сергей, а вечером, лежа на кровати, долго что-то гсворил жене о детях. Со слезами уснула Анна. 2 . Около трех месяцев назад, когда Анна была последнее время на-сносях, к ней забегали свекровь и магь, толкуя, как назвать ребенка. Родился мальчик такой розовенький, пухленький. Вечером пришел с работы муж? начал говорить о маль­ чике. — А как мы его назовем, Сережа?—спросила Анна. — Вот что,—начал Сергей,—довольно нам глупить. Я вчера еще заявил в коллектив, что буду „крестить 1 его в клубе и назовем его Спартаком. Пугливо смотрела на него Анна. — Да как же это? Неужто я позволю ребенка называть каким-то жидовским именем? Не стану я выносить на смех публики своего ребенка! Стыдно, Сережа, тебе так говорить! Ведь вот и Tamo крестили в церкви, а ты не спорил,— всхлипывая, говорила Дина. — Глупые были мы, вот и несли к попу. А имя-то и не еврейское. А хоть бы и еврейское? Разве плохо назвать таким именем, которое уважается всеми рабочими? На завтра принес Сергей какую-то книжонку и долго читал жене, кто такой был Спартак. 3- .Ярко горит огнями клуб. Старики, солидно переговари­ ваясь, нетерпеливо оглядываются на сцену. Раскрашенное узорами поднялось полотнище. Анна с мужем, оба смущенные, сидели за столом на сцене. Долго говорили, приветствовали их и поздравляли. 13 самый разгар речи организатора коллектива маленький Спартак запищал. — Ишь ты, шустрый какой малец! Сейчас уже обрывает организатора, а потом что будет?—шутил первый ряд. Чуть не заплакала от смущения Анна. А публика хло­ пала в ладоши и кричала что-то маленькому Спартаку. — Да здравствует комсомолец Спартак! Да здравствуют родители, перешагнувшие грань старого быта!—кричал зал, а комсомольцы поддевали: Угоднички, святителя, ІІо шапке не хотите лиг 4- Редкий снег, поблескивая от света уличных фонарей, блестящими звездочками садился на платье и лица прохожих. Сергей быстро шагал к завоЛу. Было 8 ч. утра. Темно. Но рабочие уже спешили, каждый на свой завод Сколько раз уже шел по этой же улице в завод Сергей. — Раньше трамвай был $ к. весь маршрут, а сейчас до завода за две станции плати 9 к. золотом. Где же хватит заработка?—думал Сергей и зашагал быстрее. Да, и действительно. Дома жена еле-еле сводила концы с концами, а перед получкой всегда приходилось занимать, особенно, же когда покупали что-либо для детей... Шумной толпой катилась волна рабочих в широко открытую калитку завода. Звякали номера, опускаемые в кружки, а рабочие шли и шли. Казалось, и конца не будет черной ленте замасленных блуз и курток. Прогудела сирена. Шум разбегающихся шкивов, шопот приводных ремней, торопливо крутящихся, покрыли рабочих., Шумя и звеня, разговаривали станки. Миронов порылся в своем ящике с инструментами, и в его широких руках завизжала пила... В обеденный перерыв, как всегда, рабочие читали газеты. — А здорово это они его!—прерывает чтение токарь- бородач Алексеев. Остальные слушают, молча и сосредоточенно. Читают про партийную дискуссию. Всегда веселый коммунар Николай сегодня хмурит брови и после окончания не выражает своего постоянного восторга. — Да, Троцкий, хотя и голова, но здесь ошибся!—го­ ворит один из рабочих. Молчит Сергей Миронов, смотрит на Николая. Видя, что тот ничего не говорит, начинает сам говорить. Говорит, что путь, указанный т. Лениным, единственный путь, надо его и держаться... Снова гудит, точно жалуется, сирена, и опять все шумит, визжит, лязгает, гремит... 5- Сегодня, ровно в 5 час. веч., состоится со­ брание членов и кандидатов коллектива РКП . Приглашаются и беспартийные рабочие. Бюро Коллектива. Синим и красным карапдашем написанное белеет объя­ вление. ... Зал набит. Ни вентиляция, ни открытые окошки не очищают сгущенного воздуха. Ж а р а невыносимая. — Сегодня па повестке дня стоят два вопроса. Доклад директора завода и прием в партию,—говорит председатель. Широкая фигура директора протискивается вперед и, держа в руках какие-то бумаги, усаженные цифрами, точно мухами, он начинает говорить. Миронов сегодня сам не свой. Он не может выслушать спокойно доклада директора, всегда интересного для него. То он протискивается вперед, то взад, и все ерзает. — Что ты?—толкают его рабочие.