Вестник Мурмана. 1923, N7.

№ 7, ПРИЛОЖЕНИЕ К ЖУРНАЛУ „ В Е С Т Н И К М У Р М А Я А * . Молчит город домами и улицами, и изредка лишь трамвай отдаленно прослышится, да собаченки протяв­ кают. Л небо черносинью точно снизилось и крапом ярко искрилось. Идинов у фонаря любуется, а глаза мечтой к звездам яснятся. — Сказал бы кто,—шепчет,^—умри, и узнаешь, что хоть вон на этой звезде делается,—умер бы без жалости... Отдаленно же говор заслышался, все ближе, все знакомей. — Катюшка, должно быть. Зачернела по улице кучка говорливая: надвигаются, разбредаются, а двое на него. — Они. Тихо от столба к ним двинулся. Завидели и за­ спешила Катюшка, а за ней и Сергей. — Хочешь, еще созвездья покажу?—говорит отцу и любуется Орионом. — Нет этой краше,—всматривается и отец. — А мне так млечный путь заманчивей,— говорит Сергей. — Вот Лира, Лебедь, Орел, Пегас,—перечисляет Идинова. -—- Ты бы книжку-то про звезды,—говорит отец. — Обещали,— а увидев Моргачина:—Здравствуйте, Тихоныч! Тот же, будто и нет никого, вдоль забора молчком прохаживает. — А мы с ним только что отспорили и завздорили: я говорю—к братству, мол, все народы по Европе, а он—к дуратству. Ну, и того... Идут к фабрике на лавочку. — Сегодня я в книжке картинку видела, машина такая, солнечную теплоту собирать. Вот богатство-то! Сколько солнечной силы на земле-то пропадает! И встала, как отец со скамьи, и горит в глазах мечта. — Долшвем ли, Сергей, до такой то машины? Что электрификация? А вот теплоту солнечную на земле собрать бы, так не только в реках, а й в морях бы, может, воду по зимам согревали и было бы вечное лето. — А что ж,— говорит отец—ежели летать научи­ лись, то воду греть... Как думаешь, Серега? — Ну, Катя, всегда залетит так, что и сесть некуда. — Как л;е некуда? Прикончить бы только Европе с военщиной, а за чудесами дело не встанет. Мудрено ли города от холодных ветров стенами обнести? Вот и орашкерея или хоть сад сплошь по улицам, а проезд под землей. Опять скажешь —сесть некуда? Не надо ни дров, ни угля, ни нефти, все —солнышко. Не рай?. Вот, папа, жертвы и оправдаются, а их и еще много будет, — ...................................... пока во всем-то мире власть к рабочим перейдет, прикончат с войнами. Не выдержал Моргачин и бросил через улицу: — Да будет тебе трещать-то, сорока! Что пусто мелишь? Разболовали дьяволят! Хохотпо морозцу звонковзвилсяквеселым звездамв небо. — Даужладно, иди к нам,послушай,—говорит Идинов. Серегу не тронули грезы Кати: — Ты все ладишь через сто лет заглянуть, а под ногами что? — Да уж знаю: нэп, нэп, нэп. Ну? — Ну да ну, а ехать и не на ком, —уездились; только и дум, чтобы стойло потеплей, да посытей. Что? Говорит- ся-то революция, а делается эволюция в как было. Не так? — Вот, второй-то Моргачин — брюзга! — говорит Идинова, а тот через улицу: — Тьфу вам, боталам, трепалам!—и скрылся с ру­ ганью за угол, а Идинова: — Да нужно ж и в даль всматриваться. Коминтерн за делами какими или без дела? А Рур? На какой это полочке у тебя мозги-то сегодня, Сергей? — Я и то говорил Моргачину про Рур-то, что мол, к братству, а ежели без братства, так и всегда будет на прежнее смахивать, хоть ты как. — До братства-то и внукам бы не состариться,— говорит с грустью Сергей.—А Рур действительно... Если бы знать язык, давно бы в Германии работал на как будет... Ну, до завтра. Сергей попрощался и пошел, точно неприласканный, а дочь задержалась и тоже настроеньем снизилась. — Всегда он так: распиши только светлую-то жизнг а он: убери сначала бревна с дороги. Мы-то убрал а в Европе все подваливают теперь, вон, и фашис/ Не скоро еще все-то сбратаемся,.. — Дело-то такое уж, мирское да всесветное,— говорит отец.—Шла бы поспать, дочка. А морозец крепчал, и’звезды разгорались мечтательным глазам юной в небе. Вдруг ожила и снялась с лавочки. — Когда Ленин был в наши годы,— говорит жарко отцу,— партии-то и совсем не было, а теперь по всему миру. А что будет, когда долшвем до его-то лет? Задумалась на мгновенье и вспыхнула вновь осиянной. — Пойду, скал:у Сергею, а то, что он какой-то раскураженный... Сейчас вернусь. И побежала вслед, а из-за угла вышел Моргачин,— хоть словами в грязи вывалить: — Вон, как нынче; сами за парнями-то мыкаются! — А такими-то, может, свет-то и меняется,—ото­ звался Идинов и звездам затянул мотивы любимые. Г У В М Е Т Е Л Ь Отрывок из романа П. Лапландсного-Горевсного. Метель все увеличивалась и грозила превратиться в сведшую бурю, а мы никак не могли выбраться из гостеприимного села Покровского. В красном углу жарко натопленной горенки ста­ ринной приятельницы нашего игумена было так уютно, на столе перед нами красовалось такое обилие всякого рода яств и пития, что на слова старого иеромонаха Василия, время от времени заплетающимся языком воз­ глашавшего, что пора „поднимать" владычицу и шество­ вать в Чирково, мы не обращали никакого внимания. — Успеем еще!— говорили мы в один голос. — Савле, Савле! — взывал по моему адресу игумен,