Вестник Мурмана. 1923, № 52 (29 дек.).

№ 52. М У Р М А Н А. 19 наверно, поддержала бы его. Я но должен слишком мучиться из-за телеграммы и обращать внимание на вопли английской прессы*. Родс пе подозревал истин­ ного происхождения депеши и, считая, что я ее винов­ ник, хотел меня успокоить. Родс предложил мне еще постройку Багдадской же ­ лезной дороги и произвести работы по орошению Месо­ потамии. Он считал эти два дела задачей Германии, как'своей считал— проведение железной дороги из Каира в Кап. Так как одним из условии нашего согласия на проведение этой липни было уступка нам островов Самоа, то Родс усиленно хлопотал об этом р. Лондоне. Во внешней политике князь Гогенлое был слишком мягок, что не всегда было полезно для всей системы. С Ватиканом он, благодаря старому знакомству с Хер- тлипгом, установил прекрасные отношения. Он пере­ нес свою мягкость и осмотрительность и на имперские области, к которым питал особый интерес, но он полу­ чил за это плохую награду, так как французская партия, косвенно этим поощряемая, делалась все кичливее. Князь Гогенлое считал лучшим средством в политике посредничество, полюбовную сделку п соглашение, так же и относительно социалистов оп предпочитал мягкие меры, хотя часто жесткий прием был более уместен. Оп приветствовал мое решение поехать в Стамбул и Иерусалим. Оп радовался /турецким чествованиям и считал соглашение паечет постройки Багдадской желез­ ной дороги большой победой немецкой культуры. Он также горячо одобрил мою поездку в Лондон в 1899 году, предпринятую мною совместно с женою и двумя сыновьями, вызванную горячим желанием старею­ щей бабушк.-і видеть еще раз своего старшего внука. Канцлер надеялся этой поездкой немного ослабить впечатление пресловутой крюгерокской депеши, а также выяснить некоторые важные вопроси в беседах с англий­ скими государственными деятелями. Успех моей поездки во всех отношениях удовлетво­ рил канцлера, хотя часть прессы и многие возмущен­ ные „друзья буров" обрушились на меня за нее с упреками. Немцам не хватает той политической самодисциплины, которая присуща английскому народу: когда разражается битва, хотя бы только дипломатическая, англичанин без разговоров следует за знаменем. Английская поговорка гласит: „Жокея не меняют во время скачки“ . Осенью 1900 князь Гогеплое оставил пост импер­ ского канцлера, его престарелый возраст давал себя чувствовать. Так же и вечная перебранка и борьба партий была ему неприятна и ему казалось тяжело говорить перед ними в рейхстаге. Надежда при назначении князя Гогенлое канцлером, что князь Бисмарк не будет ему слишком сильно про­ тиводействовать, пе одравіалась. Правда, мое прими­ рение с Бисмарком, подчеркнутое его торжественным въездом1в Берлин и приемом в старом замке Гогеицол- лернов. разрядило до некоторой степени атмосферу и настроило мягче самого князя, но его близкие пе хотели оставить своей травли. С другой стороны, во время моего посещения в Фридрахсруэ в день 80-летпя Бисмарка народные представители готовы были присягнуть ему в верности. Это, конечно, не могло пе обидеть тонкого и деликатного князя Гогеплое. Смерть его могуществен- * пого предшественника сильно опечалила меня и Гогенлое, и мы вместе с народом оплакивали великого сына Гер­ мании. хотя иногда оп и затрудпял нашу работу. Князь Гогенлое оста вял поеле себя целый ряд дея иий: победу в борьбе за гражданское уложение, реформу наказаний за военные преступления, морской закон, самую первенствующую роль Вальдерзее при подавления боксерского восстания в Китае, Чинтау и договор с Англией относительно Китая. Оп простился со мной .15 октября 1900 года. Мы оба были растроганы. Я расставался не только с канцле­ ром, со своим верным сотрудником, — меня покидал дядя, к которому я чувствовал глубокое уважение, и который, несмотря на свои 75 лет, не поколебался по ­ следовать призыву своего императора и неустанно рабо­ тал, посвятив все свое время и все свои силы на пользу отечества. Уходя, он еще раз схватил мою руку и высказал просьбу, чтобы я осчастливил его последние годы, которые оп намерен провести в Берлине, такоіі же дружбой, какая меня соединяла с адмиралом Холь- мйпом и которой он часто восхищался. Я навсегда сохранил о нем добрую намять. ша елка. Наша елка не для деток, ІІе для святочных затей: По концам могучих веток Нет хлопушек и сластеР, Нет пи ярких картонажей, Ни сусальных балерин, Мы пе шли на распродажи К пестрим выставкам витрин. В этих штуках —мало толку, И ие дедушка мороз Ночью тайно пашу елкѵ На плечах своих припес. В дальней сказочной округе, Посреди полярной тьмы, Под угрюмый ропот вьюги — Украшали елку мы. Сами взяли груз на плечи, Быстро—словно на пари — По ветвям зажгли пе свечи, А большие фонари, Фонари локомотива, Эстокад и мастерских,— Чтоб но новому красиво Все вокруг зажглось от них! Цепь была на ветках елки, Эту цепь разбили мы, Замело ее осколки Снегом памятной зимы. И вздохнули вольно ветки И воспрянула хвоя: То, чего пе знали пред»' . Стало правдой бытия!