Вестник Мурмана. 1923, № 51 (22 дек.).

18 В Е С Т Н И К № 5 1 . н Индии, то Англии придется пожалеть о Германии и германском флоте. Я имел по поводу „желтой опасности“ следующий разговор с царем при свидании (вскоре после русско- япопскоЗ кампании). Царь, находясь в тот момент под впечатлением возрастающего могущества Японии и воз­ можных последствий от этого для России и Европы, вы­ разил желание выслушать мое мнение по этому поводу. Если Россия причисляет себя к культурным нациям Европы, оиа обязана быть готова взять па себя защиту последней от „желтой опасности" и, действуя за одно с пею, бороться за ваше общее существование и куль­ туру. Если же русские считают себя азиатами, то они конечно соединятся с ними и вместе обрушатся па Европу. Сообразно одному из этих планов, царь должен озаботиться расположением своей армии и обороны страны. На вопрос царя, что я ожидаю со стороны русских, я ответил: „Второго". Царь рассердился и пожелал знать, на чем я основываю мое мнение. Я ответил: на основании постройки железных дорог и па построении войск па прусско-австрийской границе. На это царь высказал горячий протест: он и его семья— европейцы и в его стране народ тяготеет к Европе и он считает вопросом чести охранить последнюю от желтого нашествия. Я на это заметил, что если он так думает, то его военные приготовления этому пе соответствуют. Царь промолчал. Во всяком случае я старался опасения царя о растущем могуществе Японии использовать в целях защиты Европы и европейской культуры. Россия с Японией первой разорвала свои сношения во время войны. Многие умные японские люди будут сомневаться, стала ли Япония в последнюю войну на правильную позицию, и не лучше ли было для их страны поме­ шать возникновению мировой войны. Это было в ее власти, стоило только определенно стать па сторону Германии и Австрии, па сторону стран, от которых она столькому научилась. Если бы японская внешпяя политика во — время приняла мирное направление и так же, как Германия, старалась бы мирными путями бороться за свое существование, я с удовольствием отбросил бы „желтую опасность41 и искренно привет­ ствовал бы „восточных Пруссаков“ в кругу мирных наций. Никто более меня не жалеет, что „желтая опас­ ность" не потеряла своего смысла при кризисе 1 9 1 4 г. Но надо надеяться, что война научила кое-чему Япо­ нию и она изменит свое поведение. Выступление Гер­ мании, совместно с Россией н Францией, против усло­ вий мира, заключенного между Китаем и Японией в 1 8 9 5 году, диктовалось лишь политическим положением Германии в Европе. Заключенная между Россией и, беспрерывно усиливающей свои пограничные укрепле­ ния, Францией, Германия со страхом взирала на буду­ щее. Вооружение обоих наций в то время было гораздо лучше нашего, и флот их состоял из новых хорошо вооруженных судов, тогда как Германия имела лишь несколько негодных старых кораблей. Поэтому казалось умнее согласиться па их предложение и пойти с ними, а не ждать, пока эта сильная группа заручится согла­ сием Англии, что случилось бы в случае нашего отказа п повело бы уже тогда к комбинации 1 9 1 4 года, на­ правленной против Германии, и чего в тот момепт Германия, в виду своей неподготовленности, не могла допустить. Япония и так уже в тот момент склоняла своя симпатии к Англии. Совместное выступление с Россией и Францией па Дальнем Востоке давало не­ которую надежду и в Европе разрядить атмосферу и создать более дружественные отношения с обоими со­ седями. Мы и тогда, как и всегда, хлопотали лишь об общем мире. В вопросе о Кио-Чао князь Гегенлое, несмотря на свой возраст высказал много последовательности и ре­ шительности, которые были очень ценны. Но. посылая известную депешу Крюгеру, он, поводимому, погерял .свою осмотрительность и ясный взгляд, иначе нельзя объяснить топ настойчивое:и, которую он проявил при этом. В этом сильно сказалось влияние речи блестящего энергичного оратора Маршала, тогдашнего государствен­ ного прокурора, а также нашептывание Гольштейна, внушению которых и подчинился князь. Во всяком случае он этим оказал плохую услугу своей родине, а мне повредил и в Англии и в отечестве. Эта телеграмма Крюгеру вызвала вокруг себя столько толков и имела такие политические последствия, что я считаю необходимым описать здесь эту историю. Набег Джонсона произвел в Германии большое вол­ нение. Немецкий народ возмутился на такое насилие над маленькой нацией нидерландского, следовательно— саксонско-немецкого происхождения, и к которой мы питаем родственно-братские чувства и большую симпа­ тию. Мне это пылкое возбуждение, распрозтапившееся па самые высшие круги обществ, принесло пе мало забот, так как могло вызвать осложнение с Англией. Я был того мнения, что мешать Англии в завоевании Бурской республики не следует, хотя и считал этот факт большой несправедливостью. Но я пе имел права поддаваться своему внутреннему впушепию, хотя эту мою позицию осуждали даже мои ближайшие друзья. Однажды, когда я обсуждал какой-то вопрос с моим дядей-канцлером у пего в доме, в присутствии морского статс-секретаря адмирала Хольмана, появится очень взволнованный статс - секретарь Фридрих Маршаль с листом бумаги в руке. Он объяснил, что возбуждение в обществе и даже в рейхстаге настолько возросло, что ему надо дать какой-нибудь вывод и что лучше всего этого можно достигнуть, послав Крюгеру телеграмму, черно­ вик которой и был у него в руках. Я протестовал и адмирал Хольман меня поддерживал. Канцлер отнесся к вопросу довольно пассивно. Я, зная полное непонимание мини­ стерством иностранных дел и Маршалом в частности английской психологии, постарался указать ему па те последствия, которые вызовет подобный інаг с нашей стороны,-—адмирал Хольман и е этом был со мпой согласен. Но Маршала нельзя было убедить. Наконец, канцлер начал говорить и заметил, что я, как конституционный монарх, по имею права и т т и про­ тив сознания парода п против моих законных советни­ ков. Иначе создается опасность, что возмущение заде­ того немецкого народа, вызванное чувством справедли­ вости, к которому ои всецело присоединяется, слишком разростается и может направиться против меня лично. Уже и так в народе говорят: Император— полуапгли-