Вестник Мурмана. 1923, № 49 (8 дек.).

18 В Е С Т Н И К №4 9 . „В ул кан14 в Штетине!" Тайный советник стрелой вы­ летел из кабинета. Князь повернулся ко мне и сказал: „Я вам очень благодарен. Вы оказали громадную услугу родине и мне. С этих пор постройка будет произво­ диться только у нас в Германии. Уж я постараюсь внушить это купцам. Вы можете телеграфировать, что канцлер озаботился заказом „Вулкану*; пусть это будет началом целого ряда новых построек! Рабочие всецело обязаны вам и должны поблагодарить вас за предотвра­ щение безработицы!" В Штетине было большое лико­ вание. когда я телеграфировал тайному советнику ІПлу- тову о происшедшем. Это было то начало, которое привело впоследствии в постройке целого ряда великолепных пассажирских па роходов. Когда я, после моего восшествия на престол, по­ ехал в 18SS году в Штетин передать моим померан­ ским гренадерам ленты на знамя, посетил я но просьбе представителей и „ Вулкан “ . После встречи начальством завода: открылись громадные ворота и я вошел. Вместо шума и гама, завод встретил меня глубокой тишиной. Собравшиеся рабочие, образовали открытый полукруг и стояли с обнаженными головами. Посреди стоял старый седобородый рабочий, в руках у пего был лавровый вевок. Я был поражен. ІПлутов прошептал мне; „Ра ­ бочие хотели доставить себе эту радость" . Старый куз­ нец выступил вперед и в гладкой, энергичной речи вы­ сказал мне благодарность рабочих за мое обращение к Бисмарку и за спасение их. а особенно их жен и детей, от нужды и голода. В знак благодарности он просил позволения передать мне лавровый венок. Глубоко тро­ нутый, я принял венок и выразил в нескольких сло­ вах свою радость, что первые мои лавры я получил в мирное время из рук немецких рабочих, не нролив пи капли крови. Это было в 1S8S году! В то время ра­ бочие еще бережно относились к труду. /Ѵ\УР/Ѵ\АНЕЦ, — Спрашивается, какой леший песет вас всех на Мурман?.. Нет, нет, вы мне отвечайте, чего вы здесь пе видали?.. Или вам осточертела жизнь?.. Он наскакивал іта меня петухом, ерошил пятерней свои седеющие волосы, потом снова отпрыгивал от меня и метался взад и вперед но своему тесному логовищу. — Там у вас жизнь, там солнце— радость жизни, города, культура. . а здесь?— рассуждал он с самим собою, точно ища ответа па заданные вопросы; не на­ ходи их, снова подбегал п о ч т и вплотную ко мне, с злобным ожесточением хлопал себя по лбу и. дойдя до самой высокой ноты, выкрикивал: Да что вы, рехнулись, что ли?.. Мое молчание выводило этого человекообразного заполярного зверька из себя. Но, что мне было гово­ рить ему?.. Я был рад, что нашел у него временный приют и из - sa неосторожного слова совершенно не хотел терять и это скромное удобство для себя. Начни я говорить, кто поручится, что мы пе поссорились бы с ним в первый же день. В следующие дни он оставил меня в покое. Он даже не пытался заговорить со мной. Но это было еще мучительнее, так как, чтобы я ни делал, куда бы я пи шел. я всегда чувствовал на себе его подкарауливающий взор. Положительно он не доверял мне- 11, если мепя в моих начинаниях постигала хотя малейшая неудача, я ясно видел, читал торжествующую радость па его суровом, обветренном лице. Такие дни были для него праздничными днями. Можно было только дивиться, сколько жестокосердия заложила суровая при­ рода севера в душу этого человека, с которым случай­ ность столкнула меня, связала на время. Были моменты, когда ненависть к нему клокотала во мне ключом и я еле-еле сдерживал себя, чтобы не наговорить ему грубостей, и еще того хуже, чтобы пе исколотить его до смерти. А он молчал. Молчал, чорг подери, точно внезапно онемел,— и только лицо и глаза выдавали его проклятую ехидную насмешку надо мной. # * Я. что вор, притаился за углом, боясь шелохнуться, боясь выдать себя, неосторожным движением. На дворе раздавались два голоса. Один говорил: — Слушай, Мартин, я тебе еще раз советую бро­ сить эту кромешную дыру и переселиться к вам, па юг Карелии. Ведь я тебе предлагаю дело, а не увеси- лительную поездку,— следовательно, заработок у тебя Судет,— да еще какой заработок!.. А потом, пойми, жизнь какая! Кругом зелень, леса, вблизи река, два озера, солнца хоть отбавляй... Летом—теплынь, бла­ годать!.. Сам дьявол вселился в говорившего: казалось для Мурманца заманчивее этой картины нарисовать ' было невозможно. И я был уверен в ответе. Но каково же было удивление, когда я услышал голос Мартина, оказавшегося моим квартирохозяином. — Солнце!.. Тепло!.. Благодать!.. Ты бы еще мне предложил теплую „лежапку*... Да что я тебе?., баба?.. Нет, гм мне скажи, баба я? Река!.. Озеро!.. Да на кой чорт они мне, когда у меня под боком целое море... Да что море— океан!., п какой океан!.. Зелень!.. Тебе бы, пожалуй, хотелось, чтобы и я позеленел!.. Нет, милый мой, бросим эту канитель... Оставайся ты при своем солнце и своей зелени, меня же оставь при своем... Не навязывай мне своего, я тебе свое не навязываю... Он помолчал и добавил: — Все равно моего ты не поймешь и не оценишь... Клянусь вам, что я ясно слышал, как с этими сло­ вами у пего вырвался тяжелый вздох, точно в і,ушс on жалел своего собеседника. Вот и пойми после этого человека. У: ❖ Наконец я достиг того, что совершенно закрепился на Мурмане.