Вестник Мурмана. 1923, № 39 (29 сент.).

№ 39. МУРМАНА. 19 Знаток великорусской оркестровой музыки железнодо­ рожный санитарный врач С., и какие результаты. Он нам дал концерт в половинном составе своего оркестра— другую половину не оторвать было от футбола, в азарт вошли. Что же? Чудодейственные итоги четырехлетней упорной творческой работы. Состав пролетарский, в возрасте от 12— 18 лет, дети „от сохи“ о музыке по­ нятия не имели, а играют по нотам, с замечательным вкусом, техникой и дисциплиной. А есть среди них и новички, вступившие в оркестр всего несколько месяцев. Теперь случается, что от доктора выбывают оркестранты на рабфаки, но не могут расстаться с наслаждением играть в оркестре, так их великорусский академический оркестр Андреева принимает без экзамена, знают док­ торскую школу, наслышаны. Учатся они музыке, репе­ тируют поздними вечерами, доктор по горло занят своими прямыми обязанностями, выступают только бес­ платно, большею частью по специальным приглаше­ ниям— в пользу какого-либо учреждения, или в озна­ менование какого-либо советского праздника, либо юбилея. Создали аудиторию, которая находит вкус в музыке, без всяких куплетно-танцовальных приправ. Вот это „любители'*. Конечно, Лодейное-Поле— место обжитое, подобра­ лись там хорошие культурные силы. К тому же был у ппх комиссар, человек необыкновенного размаха. Уже два года, как в ряду железнодорожных домов стоит его могила—сквер с памятником-пирамидой, по и по-сейчас живо ощущение силы размаха, с которою он в годы отчаянного голода и разрухи только строил, только со­ здавал. На берегу чудесного озера, в десяти минутах от железнодорожного поселка вырос дивный летний за­ крытый театр, раковина для оркестра, гимнастическая площадка с треком, а сосновый лес вокруг превратился в прекрасно разработанный и огороженный парк-—это его второй памятник, его же руками созданный. А тре­ тий, нерукотворный — та творческая устремленность, которую унаследовали его сотрудники, как партийные, так и беспартийные, то понимание корня вещей, кото­ рыми богато был одарен покойный. Поселок строится, ремонтируется, красится. Дело кипит. В городке засел страстный любитель-музейщик, организует интересный, ценный, хотя и очень скромный пока местный музей, а здесь в надежнейших руках школьное дело. Не от­ стает и дошкольное. Заведывающему детским домом по улице пройти спокойно нельзя, облепляет детвора— „дядя Коля, не пустим, зайди к нам, давай играть Хорошо бы по всем статьям поддержать Лодейное- Поле, подбодрить, поощрить и усилить. Ведь у всех закапесовцев цыганская кровь, им на месте не сидится, берет невольно страх— неужли из-за этой цыганщины треснет так хорошо налаженная работа? Там даже же­ лезнодорожная столовая в порядке и не дорога, и чиста, и повар хороший, единственная из всех пунктов, где мы побывали, особливо же по сравнению с мурман­ ским „Уютом", кто из нас соблазнился заманчивым названием, два дня отплевывался, благо океан близко. Много трудов и средств предстоит бросить на Мур­ манск без серьезного внимания к жилищному вопросу, без организации хотя бы намека на уют жизни, уют без ковычек и без грязи, не будет ни должной произ­ водительности труда, не будет людей, не будет жизни, а одно прозябание. Кажется, будто там люди и не в состоянии работать, только волочат жизнь изо-дня в день, лишь бы как-нибудь перетерпеть. А какой край, какая красота, какие богатства, какие природные данныя! В городе естественное водоснабжение, на горе озеро, с горы в поселок вода идет самотоком. Речные по­ токи— только в Тироле есть им подобные. При соот­ ветствующей организации дорога не успевала бы рабо­ тать на одних туристов в этот сказочный край неви­ данных эффектов освещения, навстречу незаходящему солнцу. Почти посредине пути между Мурманском и Петро­ градом лежит Сорока,— северная Венеция, как ее про­ звали наши артисты. Железнодорожное помещение клуба вовсе маленькое, хорошее было, да выгорело. Железно­ дорожники охотно посещают заводский клуб по сосед­ ству. Там почище, но тоже стеснено, особенно плоха сцена, прежнее, лучшее тоже сгорело. Забивает же железнодорожников, главным образом, заводский клуб. За ним не угонишься. Под боком у Сороки— Кемь. Строится. Хочет забить Сороки, многие учреждения к себе перевести. Станция в болоте, за станцией громадное гранитноэ нрес-папье, как подножие гигантскому памятнику, от­ туда вид замечательный на станцию, реку, городок и окрестности. Перемахнешь через кладбище— тут и го­ родок с его знаменитым древностью храмом, с его двумя улицами, Каруправлением, Северолесом, Карторгом, ти­ шиною и досчатыии мостками вдоль домов. Горожане охотно ходят в клуб железнодорожников, через клад­ бище, гранитное пресс-папье и болото— и в темь, и в ливень, без разбору. Билеты расходятся поровну, по­ ловина идет на горожан, половина— на железнодорож­ ников. 'Геатришко жалкенький, но в возможном порядке, чувствуется интерес к делу. Завклуб сам и крышу чинит (не дочинилась, подлая, все костюмы однажды перемочила на столе в уборной), сам и дрова таскает. Присмотрелся к первому спектаклю—на другой день глядим— новая авансцена пристроена, сцена сразу много выиграла. С утра печь при клубе затопилась: товарищи, полно в сухомятку питаться, кипятите воду, варите ма­ кароны. Библиотечка подле зрительного зала форменно оборудована. Наши в кухоньке макароны варят, а дру­ гим глазом в библиотечку— там детвора, как к себе домой ходит, кто на дом книжки берет, кто там же и читает. И взрослые не против книжки. Приехал при нас вагон — книга вскладчину, разложился в фойэ на наших спектаклях. Посетитель интересуется, не только смотрит, но и покупает. Здесь и учительство оседлое, по несколько лет работает на одном месте. Были и под белыми, порассказали нам. Особенно на сербов оби­ жаются: эти. говорят, убежденные черносотенцы были. А самые выжиги— американцы. Уж не говоря о боль­ шом, край грабили, как могли, но и до мелочей. По­ вадится, например, в гости, чай хозяйский пьет, при­ несет с собою ром из дому, сам пьет, а ни за что не угощает. Однажды бутылочку за деньги продал, так и та оказалась на половину чаем разбавлена. Сидит часа два—-три, сигаретки курит, тоже ни за что не пред­ ложит и беседует. Хозяин ни слова по английски, гость—ни звука по-русски. Но однажды четыре слова выучил, пришел веселый: