Вестник Мурмана. 1923, № 39 (29 сент.).

В Е С Т Н И К № 39 . 16 — Что вы делаете?— воскликнул я. Карл Эдуардович рассмеялся: — Предупреждаю, чтобы она не схватила и пе про­ кусила вам или же мне икры! Подъезжая к берегу, я увидел других рыболовов: чайки и кайры носились над водой, высматривая добычу. Бот одна из чаек камнем кинулась в воду и тотчас же взвилась вверх с серебристою рыбой в клюве... И вдруг над ней мелькнул в воздухе серый поморник. Чайка заметалась, но, чувствуя себя пе в силах бо­ роться с ним, выпустила из клюва добычу. Разбойник подхватил налету рыбу и плавными взмахами крыльев полетел к берегу. Я пожалел, что со мною не было ружья, чтобы уло­ жить на месте этого пернатого паразита, жиреющего чужим трудом. * * Праздник— день отдыха. Я и дочь моего хозяина, шестнадцати-летняя Марта ородим по скалистым берегам Мурмана. Сами скалы почти всплошную покрыты мхом и ли­ шаями. То там, то здесь попадается ягель— это нища оленей, которую они добывают себе зимою, разгребая ногами снег, так как лопарн не запасают для них корма, кругом же нас масса цветущих растений, испускающих дивный, тонкий аромат. У некоторых из нпх за цве­ тами даже не видно листьев. Куда ни кинешь взглядом— нет ни одного деревца. Зато дальше от берега нам начинают попадаться на встречу не выше человеческого роста корявые березки да имевшие вид кустов рябины. Все тянется к жизни, все говорит о том, что рано или поздно жизнь закипит и здесь ключем... Но это будет тогда, когда исчезнет рабство, исчезнет подневоль­ ный труд, когда освобожденный человек в труде поз­ нает счастье, потянется к труду, как к солнцу жизни. — Зачем ты пришел сюда? Я замечтался и от неожиданного вопроса Марты вдрогнул. Меня до сих нор никто пе спрашивал об этом. Мое прошлое обходили молчанием, и этот вопрос уди­ вил меня. А Марта стоит передо мной и упорно повторяет: — Зачем ты пришел сюда?.. И я беру ее за руку, усаживаю на камень, сажусь у ее ног и рассказываю ей всю мою прошлую жизнь. Оиа молча выслушивает все до конца и потом, глядя куда-то вдаль затуманившимся взглядом, говорит: — Тебе уже не бороться за свободу... Тихо добавляет: — Это сделают твои дети. И вдруг резким движением встает и снова спраши­ вает: — А ты знаешь, зачем отец меня возил в Норвегию? Я не отвечаю. — Затем, чтобы выдать замуж!.. Через год моя свадьба!— вырывается у нее, что стон. Теперь я только вижу Марту, понимаю, что я теряю с ней в своем одиночестве и чувствую, что я неправ, убивая в себе заложенные природой силы. Да, мои дети должны и будут продолжать ту борьбу за свободу, которую начал пх отец. Я пе говорю ни слова, молча пожимаю руку де­ вушки, и мы оба возвращаемся в молчании домой. Нам не надо слов. Пожатие рук —наша клятва друг другу. А кругом полярные цветы тонким ароматом говорят о том, что и здесь на далеком севере пробиваются ростки жизни. Жизнь будет. Я верю. Вот и зима. Мы заняты ловлей акул и тюленей. Этот промысел приносит нам не малый доход. Что меня поразило: за бортом нашего судна пле­ щутся волны, все это влияние теплого течения Гольф - штрема, а между тем стоит брызгам воли попасть на борт нашего судна или же на палубу, как они тотчас же замерзают и превращаются в льдинки. Чудодей­ ственный Гольфштрем умеряет и климат всего побережья Мурмана настолько, что здесь, за полярным кругом, очень редко бывают такие трескучие морозы, как у пас в центре России. После работы мы все сидим дома у топящегося очага. Брат Карла. Эдуардовича с педантичностью заядлого бухгалтера ведет счеты и подсчеты, Марта занята шитьем, мать ее хлопочет по хозяйству, готовя ужин, а я и Карл Эдуардович тихо ведем беседу. Он говорит: — Только тогда, когда вы, русские, проведете сюда железную дорогу, вы поймете, какая неистощимая со­ кровищница, какой клад таился в Мурмане. Когда вы здесь оборудуете порт, вы увидите, что через десяток—- другой лет Мѵрмап станет одним из крупных про­ мышленных центров России... А кто знает, сколько богатств еще неизведанных лежит в недрах его земли. — Это будет тогда, когда новое солнце, солнце свободы взойдет над Россией, — вставляю я. — Да, может быть...— соглашается он.— Но это будет не скоро. Я вскидываю взор на Марту, ловлю ее взгляд и, улыбаясь, отвечаю: — Наши дети будут греться в лучах этого солнца... Он молчит. После ужина я выхожу из дома подышать свежим воздухом. Там, за каменной грядой, стелется темное, как небо, море... Но в темном куполе горят мириады звезд. И вдруг все небо вспыхивает, сверкают и переливаются на нем снопы дивного, сказочного света, озаряя мор­ скую глубь. Когда я встаю утром, северное сияние исчезает. Вместо него на юге загорается розовая заря. К полу­ дню небо чуть-чуть светлеет, но звезды, не угасая, го­ рят на нем. Снова идет трудовой день то на берегу, то на судне. Иногда небо заволакивается тучами и шторм за­ ставляет нас прекратить работу на море и спешить к берегу, к берегу, который стал таким родным мне, к берегу, где мы первые пробиваем тропу для других.