Вестник Мурмана. 1923, № 36 (8 сент.).

18 В Е С Т Н И К № 36. Я с бьющимся сердцем вступил на крыльцо сеней и за дверьми залаяла собака. Я постучал в дверь, лай усилился, скрипнула где-то внутри дверь; послышались шаги и из-за двери голос Мити—я сразу узнал его— „кто там?"— „Гость, дружище! Васька Харин! отппрай!“ . Щелкнула какая-то задвижка, распахнулась шумно дверь и Митька уже тискал меня в своих сильных объятиях. — Дорогой мой, очень рад, очень! Да что же не пре­ дупредил меня, я встретил бы тебя— . С этими словами он повлек меня через сени, в комнату. — Даша! Д аш а !— кричал он вводя меня в комнату— дорогой гость, старый товарищ.,. Из соседней комнатки вышла нам навстречу красивая молодая женщина с грудным ребенком па руках. Она была смущена появлением чужого человека и смотрела ис­ подлобья. Мы познакомились. — Это—моя жена,— представил мне ее Митя,— и при ней наш сын,—добавил он шѵтя.—Это здешняя „Карелия"— продолжал он шутить, находясь в возбужденном радостном настроении. — Будем разводить новое потомство путем слияния юга с севером. Ну, Даша, самоварчик и закуску поскорей! Жена отдала ребенка мужу и пошла хлопотать о чае и закуске. Звон самоварной трубы и стук посуды доносился из кухни, где Даша работала во всю прыть. Мы с Митей сели. Даша, женщина лет 22, высокая, стройная блондинка, с чудными голубыми глазами, роскошною русою косой и несколько вздернутым задорно носиком, производила очень приятное впечатление, но, видимо, конфузилась и казалась застенчивой. Но она была красавицей севера и девствен­ ная сила и твердая воля сквозили в ее чертах, в ее движениях. — Чтож ты ничего не писал о женитьбе? свинтус этакий!— задал я вопрос. — Сюрприз, брат, хотел тебе преподнести. Я все таки на­ деялся, что ты навестишь меня, хотя и не так скоро, как это случилось. Вот и выщло: сюрприз— за сюрприз: твой приезд —моя семья. — Даша— баба молодец—хоть куда!—изливал предо мною свои восторги Митька, видимо, довольный своей женой: работница великолепная. Второй год мы вместе свиваем свое гнездо и вот, как видишь, почти уже свили. Я с чувством глубокой радости и скрытой в глубине души завистью смотрел на смеющегося товарища и не удер­ жался от вопроса: — Где же и как ты это сокровище приобрел? — Очень коротко и просто: встретились, слюбились и поженились. Разговор на эту тему оборвался; Даша то - и - дело появлялась в нашу комнату и, накрывая чистою скатертью стол, приносила домашнюю снедь. На столе появились: сливочное масло, роскошная семга, белый и черный хлеб, молоко и к моему крайнему удивле­ нию к довершению всего—свежий мед. Откуда это? — думал я, но задать такого нескромного вопроса не хотел, полагая— со временем выяснится само собою. Дальше Даша принесла чайную посуду, а следом за нею—блестящий и шумно-напевавший самовар. Все втроем мы уселись за столом. Даша, разливая чай, все еще недоверчиво посматривала на меня, словно опасаясь, что я нарушу их семейную идиллию. Мало-по-малу мы разговорились. Я выразил удивление красотам этого края и благоустройству жилища товарища самым искренним образом, и Митя и Даша повидимому были этому рады и, конечно, основательно. Подробнее вглядываясь в обстановку, я видел чисто выструганные сосновые нештукатуренные стены и потолок, пол был начисто вымыт и блестел, что яичный белок. Вместо скрипучих стульев по стенам комнаты тянулись широкие, чистые, досчатые лавки по старорусскому об­ разцу. Вокруг стола стояли четыре новеньких табурета. Окна были задернуты белыми занавесочками и над столом горела висячая лампа. В простенке, между двумя передними окнами красо­ валось зеркало, убранное кругом чистым полотенцем с рус­ ским шитьем. За дверью во второй комнатке виднелась чисто убранная кровать и около нее качалка-люлька, за­ крытая белой кисейной материей. Все высматривало уютно, чисто и показывало заботли­ вость хозяйки. В маленькой передней, в которой я оста­ вил свой небольшой багаж, стоял закрытый гардероб, окра­ шенный под темный дуб. Русский стиль, может быть и бессознательно, был вы­ держан вполне. В перегородке влево от двери между спальнею и столовою —если так можно назвать комнату,— где мы пили чай— стояла чисто выбеленная голландская печь, с правой стороны, в перегородку врезан шкаф со стеклами в верхней его части, для чайной и другой посуды. Кухня стояла особняком, занимая половину сеней, которые также были срублены из бревен и, невидимому, были теплы. Сколько я ни всматривался нигде не заметил икон и обратил на это внимание Мити. — Расстался я с этой чепухой, ответил убежденно Митя.—Даша было побрюзжала об этом, пояснил он, но, наконец, тоже махнула рукой.—Ты лучше знаешь, говорила она мне и теперь уж о них не вспоминает. — Чтож ты коммунистом заделался?— спросил я. — По существу я давно им был, как теперь разо- брзлея, но по форме еще пет, хотя подал заявление о зачислении меня в партию. — Однако, ты хорошо устроился, Митя, но ведь, чай, не легко это тебе далось?— интересовался я. — Хорошо ли, плохо ли ты вот видишь сам. А. о труд­ ности что говорить: ничто хорошее легко не дается. Два года мы ухлопали с Дашей на это,— она у меня славная работница,—но трудности забыты. Я теперь сам барин, сам крестьянин. Имею корову, пару свиней и уже пару ульев пчел. Все это,—он указал на масло и мед стоящие на столе, — свое, покупать не приходится и я доволен. Даша, услышав похвалу по своему адресу, вспыхнула и опустила глаза, не проронив ни слова. — Чтож ты, Дашенька, плохо ухаживаешь за гостем? Потчуй хорошенько. — Пожалуйте, кушайте, Василий Петрович,—обратилась она ко мне и придвинула поближе масло и хлеб,—Мы очень рады вам,— ласково добавила она. Митя рассказывал о своих делах в общих чертах, я делился с ним своими переживаниями и так в общей бе­ седе закончился чай и закуска. После Даша собрала нам ужин из супа с рыбою й кашею и устроила мне постель на лавке, приставив к ней скамью. Постель была накрыта чистою простынею и одеялом. Меня тянуло к отдыху после длинного путешествия. Митя, укладывая меня, говорил, что завтра он покажет мне свое хозяйство и поподробнее расскажет о себе. Я скоро заснул, как убитый. IV. Ранним утром я сквозь сон слышал осторожные шаги хозяев через комнату, в которой я спал, но не проснулся и еще крепче заснул. Когда я проснулся, то солнце уже ярко освещало всю комнату и в открытую форточку окна вливался свежий воздух, с сильным запахом смолы, жадно вдыхавшийся легкими. Голова была свежа, сам—бодр. Товарищ, очевидно, сторожил мой покой. Только я по­ тянулся и сбросил одеяло, как осторожно отворилась с кухни дверь, и Митя, увидев, что я встаю, вошел в комнату. — Ну, как спалось? — Великолепно!—ответил я все еще не вставая. — Одевайся, друже, иди умываться на кухню, а потом после чая иди и посмотри наши места. День и сегодня