Вестник Мурмана. 1923, № 31 (4 авг.).

Художеетвенно -Дйтературйый Отдел. ХСЬО !ЭМ ІѴГЬэ_ Мурманское предание. * * -X- В суровом крае, па далеком севере жили суровые люди. Были холодно-замкнуты их лица даже друг перед другом, словно, каждый из них, как и окружавшая их природа, хранил в себе какую - то великую, скрытую тайну. Не многословны были и их речи. Боялись ли они в лишнем слове выдать свое сокро­ венное или же так были поглощены им, что ни о чем другом и думать и говорить не хотели,— никто не знает. Давно это было. Кто насчитывает семь сотен лет, а кто и все восемь —тому назад. Одно известно: в суровом крае только зверь да рыба были их снедью. За ними охотились они, ими поддерживали свое существование. И все же это были люди,— и как люди, несмотря па свою суровость и неприветливость, и они искали в жизни утехи. Одна утеха была—женская ласка. ІІа ловлю зверья, рыбы идя, оружие разное измы­ слили люди, на ловлю женских сердец— богов изобрели. И были боги и маленькие и большие, и просто злые п гневпо мстящие, и добрые и бескрайно милостивые, дабы в каждом отдельном случае, смотря но надобности, можно было применить их. Женское же сердце в те времена было ой! какое пугливое, разум же женский перед силой мужского, что былинка перед ветром преклонялся— всему па слово верил. Слов же было немного: суровые слова, суровые, как лица. «• * * Чтобы вместе всем с природой бороться, право на жизнь свое отстаивать, построили онп жилища свои рядом. Так вырос городок Кюэммь. А в нем светлокудрая Линда. Глаза, что зелень волны изменчивые: то с изумруд­ ным отливом тихой задумчивости, то с темным холодом сияющей бездны гнева. Статная, сильная девушка—жадная приманка для дикого охотника. Не даром вся молодежь Еюэмми во вражде непри­ миримой. Вместо единения, развал в городке полный. Как ни малоречивы старики, но, собравшись на совет в хижине старого Кундимы, отца Линды, такой шум подняли, точно старый сосновый лес под ураганом зашумел всеми верхушками. Одно ладят старые, что Линду надо поскорее кому- либо в жены сбыть, чтобы вповь водворились мир и согласие,— не то гибель и лову рыбному и охоте зве­ риной, а с ними гибель всему Кюэмми. Только под утро разошлись по своим хижинам седоволосые старцы. И были хмуры их лица и была решимость в глазах их пепреклонная. * * Ж По реке Онеге к морю Студеному нлылн струги новые. Сидели на тех стругах добры - молодцы, удальцы залетные, во главе с вожаком своим Турьим Рогом. Темная ночь окутывала реку и берега ее. На посу первого струга ярко горел костер, а у костра, опершись па длинпую рукоятку топора, стоял сам глава ватаги славный Турий Рог. Тень от фигуры его, колеблясь, бежала по палубе и исчезала за бортом струга, сливаясь с окружающей тьмой. Длинные волосы ниспадали на плечи могучие. Невеселы были глаза его орлиные. Дума тяжелая складкой глубокой запала промеж густых бровей, тенью легла от огня, пожиравшего сердце молодое, на все лицо его. Вспоминался ему прекрасный образ девушки, которую увели с собою в полон, набежавшие в его отсутствие враги. II боги не спасли ее. Все кинул он. С верной ватагой таких же, как он, людей, ищущих своего потерянного счастья, бросился он... Куда? Вперед! Да, все вперед и вперед!.. Или пайтн грань и разбиться о нее вместе со стру­ гами или же найти счастье!.. Сам того, пе замечая, он, вдохнув полной грудыо свежий воздух северной ночи, громко, раскатисто, точно вызов судьбе, небесам и богам крикнул: — Вперед!.. Ватага ли добрых молодцев, гулкое ли эхо под­ хватили этот крик, и долго несся оп по реке, а затем по берегам ее, грозный как мщепье. *■ * “Хг Не радость принес с собою новый день Линде. Старый Кундима, опустив голову и изредка из-под бровей поглядывая острыми глазами на дочь, говорил ей: — Первый снег— будет твоим путем в дом моло­ дого Рынди. Девушка молчала. — Так хотят боги!— добавил для убедительности старик. Глаза Линды брызнули огненной пеной.