Вестник Мурмана. 1923, № 30 (28 июля).

18 В Е С Т Н И К № 30 ХудожеетееййОхДйтературный Отдед. Советский мужик. Старая сказка да на новый лад. I. Жил да бил мужик. Весну всю проработал на поле. Глянь— и лето пришло. Заколосилось поле, запело песню хлебную,— вот и вышел он в праздник, лег па меже в траву ду­ шистую, песню слушает, сердцем радуется: будет таки ноне урожай. А в это время по дороге Илья-пророк с Нико­ лой идут. Давно они уже па земле не были; с тех самых пор, как эта самая революция зачалась,— боялись святители, чтоб в общей свалке и им бока не намяли. На небе ж, в раю-то, тоска смертельная, святых — хоть пруд пруди набралось и все недотяпы какие то, не с кем и словом-то разумным перемолвиться, а все потому, что разные там цари, короли, патриархи, епи­ скопы, ну, конечно, дело без папы римского тоже не обошлось, всякую заваль на небеса пачками поставляли. Так вот идут это, значит, Илья-пророк и Никола, Семячки лущат, направо-налево поплевывают и беседу промеж собой ведут. Как подошли к полю мужикову, так и глаза выта­ ращили. — Глянь-ко-сь, глянь-ко-сь! —говорит Никола:— у мужика-то советского урожай, вот так урожай!.. А Илья-то в бороду себе гнусавит: — Видимость хорошая, да много ли ему-то, мужику, от этой видимости достанется... — Как так?.. — Да вот так! Спалю я молнией все да выбью гра­ дом— не возрадуется. — Ну? — Попомни мое слово! Лежит это мужик на меже, все слышит, сам пе шелохнется, про себя же думает: „Трясца вашей матери!.. Не на таковского напали. Был когда-то прост, теперь, чорта с два, не наступишь на хвост... Не так-то просто вам меня прищемить. С исстари привыкли, лодыри этакие, во все паши дела вмешиваться: свинья ли опоросится, болезнь ли какая приключится— всюду со своими длинными носами сова­ лись... Ну, погоди, укоротим мы ваших"... И как прошли это мимо угоднички, вскочил он с межи и айда к своему попу. — Так-то и так-то, —говорит: — батюшка, такая, вишь, нужда в деньгах приключилась, что вот те сей­ час вынь да положь!.. Купи у меня хлеб на корню... сам знаешь какой... за дешево отдам. ІІопу ли не знать, что у каждого мужика па поле деется,—поди гончей все загоны обегал, все заранее доподлинно вынюхал. Но поп, как поп—без торгу ни-ни... Торговался—• торговался, всех святителей в свидетели призывал, что денег больше нет... Наконец, сторговались-таки. Ііон заплатил мужику деньги, только трех рублей не додал... Мужик рукой махнул—три-де рубля пе резон, про себя ж подумал: „Подавишься"! Сгреб деньги и домой ушел. II. Много ли, мало ли времени прошло —только вдруг понадвипулась туча грозовая, понадвипулась, стала над полем мужиковым да как зачнет его костить ливнем страшенным, градом, с испокон веков невиданным— весь хлеб так, как ножом срезала. На другой же день, только утром солнце глянуло, мужик уже на поле, на меже на корточках сидит, ждет, что-то будет. Глядь, снова идут мимо Илья-пророк и Никола. У Ильи-пророка глаза весело поблескивают, точно он из нашей советской государственной лотереи выигрыш здоровенный хапнул. Поровнялись с полем мужиковым— Илья-пророк и хвастает: — Ну, что ты теперь, Никола, скажешь? много ли мужику-то от поля прибыли? Никола ж, известно, за ионов стоит... От Николы попам всюду самый настоящий доход идет... ІІиколе-то все известпо. Он и говорит: — Ах ты, голова твоя ветхозаветная! мужик-то давно с поля доход собрал... — Вот те па... — На или не на, а пострадала попова мошна, потому, что все до-чиста мужик попу продал. — Что ж ты меня не предупредил? — Коли б знал, где упадешь, соломки б подостлал... Да, как узпаешь, коли теперь пашего брата советский мужик и на порог не пустит... — Ну, постой...— почесал в затылке Илья.—Коли так, я дело мигом поправлю: будет поле вдвое лучше прежнего. Поговорили, пѳговорили и пошли дальше. А мужик не дурак: с ноля, значит, ойять прямо к попу. — Эх, батюшка,— говорит:— хоть и нужда у меня самого, да невмоготу мне па твое горе-разоренье глядеть. Все поле-то ливнем и градом выбито так, что хоть шаром покати. Давай уж беду пополам нести: я те половину твоих денег ворочаю, ты ж ворочаешь мне поле. Поп от радости чуть пе целоваться к мужику лезет. Расцеловаться не расцеловались, а но рукам уда­ рили: получил поп половину своих денег, мужик поле свое обратно.