Вестник Мурмана. 1923, № 29 (21 июля).

№ 29. М У Р М А Н А. 23 к затмению, к оторое д о лж н о н ачаться на тебе от Бж а к с о н а и дойти в семь склянок д о полного. С к аж и т е , могло ли придтись по праву это приказание драчуну Смидлею? К о н е чн о , нет. — Я согласен встретиться один на-один с кем хотите и где хотите, пока еще у меня не износились кулаки! — отвечал Смидлей. — Н о допустить, чтобы кто-либо осмелился меня „затмевать", этого я не позволю. Напрасно капитан силился док а зать ему, что ас трон о ­ мическое затмение для матроса не нозорно... Ч о р т знает, чем бы кончил ась в с я э та история, если бы мне не у д а ­ лось уломать его. Н о тут капитан нашел заняти е и для меня: — По моим выкладкам,— за я в и л он мне:— вы находитесь теперь в первой четверти. В п р одолж ени е двух недель вы должны приращаться, чтобы на четырнадцатый день у вас был полный диск. Хо р ош о ск а зать приращаться!.. Попробовали бы вы п ри ­ ращаться, ко гд а нет ни выпивки, ни приличной закуски, кроме о дн о г о рыбьего жира! И вот та к двое суток, целых двое суток шли вращения, не считая в с я к и х затмений, приращений и полных дисков... Ч аш а терп ения переполнилась. Во время одного и з отдыхов нами был составлен п о ­ дробный план пленения капитана и о тъ е зд а домой. VI. На третий день утром, ко гд а вращением были заняты туземцы, а капитан, з н а я их ретивость в исполнении своих обязанностей— планет, спокойно дремал на кресле, высеч ен ­ ном в каменном с т е рж н е земной оси, мы со всех сторон напали на него. К а п и т а н , к а к видно, не до в ер ял нам, та к к а к внезапно обернулся и дв умя выстрелами убил двух и з нападавших. Т у т то и началась о бщ а я свалка. Кончил ась она тем, что пятеро матросов были убиты наповал, рядом с ними л еж а л сраженный ножом Бж а к с о н а капитан, и только я случайно отделался раной в левую руку выше локтя. Я остал ся один. Первою моею мыслью было скорее б еж а т ь отсюда. Ту земцы дали мне запасы провизии и воды и ко гд а я отчалил и замахал на прощанье им ш а п к о й—они, к а к один, опустились на колени и что-то запели. Что это до лж н о было обозначать, шу т их знает, думаю, просто р е б я та были несказанно рады, что отделались от оставшегося в живых последнего цивилизованного человека. Ну-с, а дальше, д а л ьш е все пошло, к ак по маслу: д о л ­ готу места я „нашел" на пятый день и та к обалдел от радости, словно это был не десятый меридиан, а увесистая пачка табаку- Ч е рез т рид ц а ть пять дней, на ю ° 3 0 ' долготы 7 4 0 ш и ­ роты, первое вс тречное судно подобрало меня, Вот и все. Ну, что вы на это скажете?.. — Что?..— откликнулся я и взглянул на добродушно смеявшиеся глаза старого морского волка. — Одно : дернем -ка еще по стак анчику горячего джина!.. В. Ольден. В знойных прериях, шахтах, заводах, Где рука капитала легла, Сказка дивная русской свободы В пролетарских сердцах расцвела. Там за далью морей, океанов, В переулках чужих городов, Поднимается рать коммунаров, Непобедимых рабочих бойцов... И ведет их, как в древние эры, Вновь воскресший и грозный Спартак, И в пути ему, правдой и верой Ярко светит наш алый маак... А. Р . 26 пюня— 28 г. Легенда. Стоял уныло темный бор, Вершины сосеп чуть шумели, И шла молва, что „с давних нор Там птицы песен петь не смели; Владел тем бором царь лесной, Живя под старою сосной Охотно верили в рассказ, И люди в бор тот пе ходили, Никто не смел туда хоть раз Взглянуть. И с той легендой жили; Но люди новые пришли И смело в темный бор вошлп. И сосны дружно в том бору, Их встретив, радостно шумели, А царь лесной ушел в нору, И птицы песни смело пели. Бежал по рельсам паровоз Туда и свет и знанье вез. Пропали страхи прежних дней, В бору тронинки побежали, И где был ряд горелых пней — Косили, сеяли и жали; А соловей там громко пел Хвалу успеху славных дел. М и хаи л Соколов, 15 июля 1923 г. Коммунары. Мы не избраны кликой дворянской В депутаты палат королей, М ы — избранники масс пролетарских Трудовых и рабочих семей... Нет ни „черных", пи „желтых", ни „белых Прочь, религий земных кокаин!.. Сильный знаньем, свободный и смелый Пролетарий всемирный— един! Аэростроки. I. Не тронут я былой обидою, Забыл ее жестокий гпет И птицам больше не завидую: Держу над ними быстрый лет. Вон стаей бросились напуганной, Заслышав четкий мой мотор. Когда-то вольными поруганный, — Отвоевал у них простор.