Вестник Мурмана. 1923, N20.

Небогатой Карельской Коммуне тяжело будет спра­ виться со всеми затруднениями, переживаемыми технику­ мом, а в частности дать ссуду в тридцать тыс, золотых ру­ блей, которые испрашиваются сметно сроком на три года. И надо выразить пожелание, чтобы Северо-Западпая Из дневника • (Д л я тех, кто не верит в возрождение Ст. Мга, Мурмапскоіі, 13 апреля, 20 ч. 20 м. Опять, как всегда, поезд везет людей все дальше и дальше. Как всегда, в установленное время солнце скло­ няется к земле и ночь вступает в свои нрава. Станция Мга. Три месяца тому назад я беседовал с людьми, живу­ щими в этом районе. .Чувствовалось тогда, что здесь ходят Живые труны. Никакого оживления, никакой за­ боты о завтрашнем дне. Железнодорожное хозяйство велось безобразно. Кругом беспорядок; бесхозяйственность. Сегодня та же станция, те же люди, но чувствуется постепенное оздоровление. Уже не видно того хаоса, той распущенности, той безжизненности. Я вышел на платформу поговорить с людьми и узнать, что их интересует, чего у них не хватает и чем можно было бы им помочь. Два нэпмана ведут оживленный разговор. Тема их разговора сводится к удивлению, как могут здесь жить люди, чем они могут удовлетвориться и как они не умирают от „скуки и тоски “л Так всегда бывает- Проезжие городские удивляются терпению живущих в захолустных провинциях, в по­ селках и на заброшенных станциях, а эти „несчаст­ ные", поглядывая ежечасао па проходящие поезда, с сожалением и удивлением смотрят на проезжающих и считают их не только несчастными, но даже и полу­ людьми, вечно скитающимися, вечно бродящими в про­ странстве в поисках, кого ограбить, кого обмануть и у кого унести последнее достояние. Один жалеет другого. „ Кто из них прав? 'Гакова пока жизнь в натуре, такова психология людей, ре­ шающих задачу человеческой борьбы поверхностно и просто. Главное зло заключается в отсутствии у'легко­ мысленных я беззаботных людей твердой мысли, твер­ дой веры в человека и в будущее его. Помню, это было давно. Это было весной 1912 г. Как раз на второй день Пасхи. По городу конвойные, вооруженные с ног до головы, сопровождали двенадцать человек арестованных. Я тоже имел честь быть в числе этих двенадцати ,„престутшиков£‘. Люди, празднично одетые, ходили по городу и на­ слаждались праздничным настроением. Во всех церквах помощники бога отдавали дань хозяину мира за пре­ красный порядок жизни, созданный им. А помолившись, запасались бутылками и отправлялись завершать долг верующего и гражданина. область пришла на помощь этому очагу е.-х, культуры как материальной, так и технической силою и не дала бы заглохнуть симпатичнейшему начинанию в самой отсталой ее окраине, еще не изжившей следов разоре­ ния от белофинских разбойничьих налетов. Путник. наблюдателя. запущенного -края и забытого человека). Празднующей толпе казалось: жизнь слишком пре­ красна, слишком хороша. Ей . казалось, что на всей земле в эти минуты, нигде не раздастся ни единого стона, ни единого удара в спину невинных и бессильных. Это казалось тем, которым или выгодно было смо­ треть поверхностно и преступно, или же тем, которые еще не успели очутиться под пятой властвующих тира­ нов общества. Так думали они. Но мы, „преступники", несмотря на паше угне­ тение, думали иначе- Мы думали, что все-таки не может быть, чтобы па всей земле не было ни единой доли добрых людей, которые смотрят и ведут себя по иному, чем эти: У нас вера в человека, несмотря ни на что, жила, и крепла. Помню, нас привели на .станцию. Так°й же поезд, как и все поезда. Тот же паровоз. Та же бригада. Только окна,вагона немгйцо искалечены и вместо сте­ кол—Железные решетки. Караул, нас охранявший, местной администрации, повидимому; показался недостаточным и па станции пас встретил добавочныГ? конвой и, предупредительно раз­ гоняя праздничную толпу, пропустил нас в вагон. Через окно вагона я старался услышать разговоры любопытных, празднующих и довольных. „Зачем их везут еще“ , спрашивает один.— „Даром кормят",-—до­ бавляет другой. СтоящиТі тут же конвойный внуши­ тельно и твердо гаенотом бросил толпе: „Ваше дело— праздновать; их дело— бунтовать, а наше дело—сторо­ жить. И ничего удивительного в этом зрелище нет“ . И долго я думал тогда над психологией этого ча­ сового, который определил совершенно просто и кон­ кретно порядок жизни, где каждый выполняет опреде­ ленные обязанности, независимо от того, верит он или не верит в то д й л о , которое он творит. Я понял тогда, что один и тот же человек может исполнять противо­ положные обязанности, что он может быть агесточай- ншм налачем и может быть самым благородным суще­ ством. Я понял тогда впервые, что человек—это не ма­ шина, которая работает всегда в одном и том же на­ правлении, а в зависимости от оборудования и разви­ тия,-—он может провалиться сквозь землю или под­ няться выше предполагаемых пределов. Два живых человека смотрят па третьего и каждый понимает его по разному. Это подтвердилось еще тем случайным обстоятельством, что через два месяца, бу­ дучи уже в одесской тюрьме, я встретил этог<^солдата, но уже не в качестве конвойного, а в качестве поли