Вестник Мурмана. 1923, N19.

ю ВЕСТНИК № 19. почве хронического у нас недостатка кредитов. Особенно тяжело отражается отсутствие ассигнований на разъезды. Заброшенные в глушь, не получая никакой свежей лесоводственной и экономической литературы, будящей мысль, наши лесничие зачастую внадают в апатию, что не может не отразиться на их служебной работе. Три года, как в Карелии, в связи с авантюрами, перестали созываться лесные съезды, А меж теы они вносили по­ рядочную свежесть в сердца этих незаметных труже­ ников, охраняющих огромнейшие общенародные лесные богатства. Нужно также выразить пожелание, чтобы при Свнр- ском с.-х. техникуме скорее открылось бы лесное от­ деление. Иначе трудно будет рассчитывать на своевременное пополнение кадров лесной администрации и техников при проектируемых сокращениях размеров лесничеств, лесоустроительных и мелиоративных работах. Считаясь с тем, что в Карелии создается благо­ приятная обстановка для развития древообрабатывающей промышленности, надо выразить пожелание, чтобы по­ становка преподавания лесной технологии носила более практический характер, чем в закрытой Лоянской школе на р. Свири, и приближалась к программам Вельской лесной школы в Волог. губ., где, например, очень много внимания уделялось сухой перегонке дерева. Зеленин. „ “ 5 Г Т О Т . Г“ - I. — Где мы? — В Чупе изволите пребывать! — осклабился сцепщик Худошин. — Как в Чупе? Ведь вы же, чорт возьми, прицепляли нас ночью, возили часа два...— недоумевает высунувшаяся из товарного вагона лохматая голова. —- Оно точно, что прицепляли, да вагон неисправен... в ремонт пойдет. — T o -есть, как это неисправен? Опять серьга оборва­ лась? Да ведь сам же я вчера звал слесарей и на свой счет произвел ремонт... Что же еще неисправно? — Трафаретец не закрашен... А раз значится надпись— „в ремонт", как я могу знать—исправлен вагон или нет... Отправить не имею никакого права!—спокойно возражает Худошин. — Ну, знаете, это, наконец, чорт знает что такое!— кипятится лохматый индивидуум. — Чтобы из-за какого-то чортова трафарета мариновать здесь двое суток! Да ведь вы же видели вчера, что вагон починили? Что же вам еще надо? — Возможно, что что-нибудь и надо!—-огрызается Х у ­ дошин.— Видеть, оно точно—я видел, а мне какое дело, ежели ко мне пассажир никакого можно сказать уважения... нос задирает, не то, чтобы попросить... Опять же трафарет... — Дался вам этот трафарет... Кровопивцы проклятые, привыкли к взяткам...—обозлился лохматый.—Трафарет не стерт... знаю я, чем это пахнет. — А ты, брат, не лайся да разных намеков не наво­ рачивай!.. взятки брать привыкли? Да знаешь ли, что я тебя за такие слова упеку, куда Макар телят не гонял!— вскипел в свою очередь Худошин и отошел от вагона. И. Вскоре он вернулся с товарищем и умышленно громко говорил: — Вот сказать начальнику, что с другого вагона серьгу- то сняли, так и будет знать... А то— «починили»!.. Нет, брат, стоит захотеть, так перегрузишься и в другой вагон. Помолчал, точно дожидая чего-то, и снова продолжал: - Тут молчишь, думаешь, свой, мол, брат, почему и не посодействовать... а в благодарнѳсть тебе оскорбления... Взятка!.. Взятка не взятка, а поблагодарить отчего же, ежели хочешь поскорей продвинуться... Слова Худошина, наконец, были услышаны в вагоне (для чего и говорились) После краткого совещания с семьей лохматый выскреб почти последние дензнаки и в сумерках, выждан удобныП момент, переложил их в руку Худошина. Вагон был прицеплен к первому отходящему составу. III. — Ишь ты, две косые перепало!—потер Худошин руки и куда-то заторопился. Через час с приятелем и четвертью самогона он вва­ лился в свою землянку. Весело заговорил: — Живи, плыви и не топни!.. — Эй, ты, дырявая посуда, пошевеливайся!— прикрик­ нул с порога землянки на жену. — Чтобы закуска и все прочее и тому подобное... моментательно!.. — Всякое даяние, друг ты мой, благо и всяк дар свыше исходяй!—тянул он под бульканье разливаемого по стаканам самогона-.,— Плывем, значится, и не топнем... Ну ныряй!.. — Оно точно...— поддакивал собутыльник. Питие продолжалось. IV. Жена не выдержала и причитала: — Ребятишки-то вот совсем обносились... Ты ж все пропиваешь, заместо того, чтоб купить какую рубашенку. — Что-о?.. М-меня учить?— взревел Худошин.—Всякая, можно сказать, тварь человечья и голосом разговаривает. Молчать!.. Хошь— лакай, а указывать нечего!.. — Подавись ты сам сивухой-то этой!—огрызнулась жена. — К-как? И стакан с самогоном полетел в лицо женщины. Дикий душу раздирающий крик раздался в землянке. Окровавленная женщина валялась на полу. Вместе с матерью дико кричали детишки, а оконча­ тельно опьяневший отец изрыгал непристойную брань. Собутыльник храпел. Встающее солнце жена Худошина увидела лишь одним глазом,— другой вытек... Худошина арестовали. Без воды малый „утоп". Мах, Андреев.