Вестник Кольского научного центра РАН. 2016, №4.

Подробный анализ причин этих изменений не входит в задачу нашего исследования, хотя этот вопрос волнует всех арктических исследователей. Задача настоящей статьи состоит в рассмотрении зоны Северного морского пути как объекта арктического морского пространства в рамках современной концепции Больших морских экосистем (БМЭ) с точки зрения её информационного обеспечения. В первую очередь нас будет интересовать необходимость комплексного, интегрированного, т. е. системного, рассмотрения этой проблемы. Концепция БМЭ для Арктики, на первый взгляд, не столь привлекательна с точки зрения её эколого-географической специфики как одной из основных биоресурсных провинций Мирового океана, для анализа которых она была первоначально предложена, а потом развита [7-9]. Но в современных, меняющихся арктических условиях применение этой концепции в силу её комплексности и гибкости оказывается актуальным по целому ряду причин. Во-первых, Арктика предъявляет более высокие требования к сохранению её морских экосистем, в том числе при рассмотрении вопросов судоходства [10, 11]. Поэтому уже на протяжении более 10 лет (с 2005 г.) ключевой идеологией управления арктическими морскими экосистемами в рамках стратегического плана Арктического совета (Arctic Counsil — высший межправительственный орган по обеспечению межправительственного сотрудничества арктических стран) и на новый период с 2015 по 2025 гг. остается экосистемно-ориентированный подход (ecosystembasedmanagement), или ЭОУ [11]. Ещё в 2005 г. экспертная группа по ЭОУ этого Арктического совета в рамках такого же плана на предыдущее десятилетие приняла следующее определение: экосистемно-ориентированное управление — это новый комплексный подход к управлению многообразной антропогенной деятельностью, который рассматривает всю экосистему целиком, включая человеческий фактор. При этом конечной целью ЭОУ всегда остается поддержка экосистем в здоровом, продуктивном, но одновременно эластичном состоянии, т. е. способном быстро восстанавливаться в исходное (доимпактное) состояние [12]. Во-вторых, в 2013 г. Арктический совет включил в зону своего рассмотрения 18 арктических БМЭ, которые по своим эколого-географическим характеристикам существенно различаются (рис. 1). Несмотря на то что одни из них, например БМЭ Баренцева моря (№ 5) и БМЭ Берингова моря (№ 9, 10, 11) преимущественно биоресурсные, а БМЭ Карского моря (№ 6) и моря Лаптевых (№ 7) — минерально-сырьевые, именно эти арктические экосистемы играют решающую роль в обеспечении человечества экосистемными услугами, в первую очередь, обеспечивающими и регулирующими (рис. 2) [12, 13]. С точки зрения арктической парадигмы российского освоения Арктики стремление к сохранению дикой природы, живой и неживой, полностью совпадает с мировым трендом развития науки и практики. Это внутренне противоречивое по смыслу требование как нельзя лучше подходит к такому сложному эколого- экономико-социальному комплексу, как Северный морской путь [1]. При анализе Севморпути как сложной организационно-управленческой системы мы должнырассматривать не только собственно морские части экосистем, но и прибрежные их части, включая устьевые участки, участки портов и разнообразной инфраструктуры. Поэтому с точки зрения функционального зонирования СМП следует воспринимать расширительно как существенную часть Арктической зоны России. Тогда пятиблочная структура БМЭ, где об ЭОУ как о сложнейшем структурном звене выше говорилось, усложняется добавлением к ней понятия КУПЗ, т. е. комплексного управления прибрежными зонами. Наиболее приемлемым КУПЗ может служить определение, данное, например, в [14], а комплексная оценка водных проблем Баренц-региона изложена в [15]. Как видно из этой публикации, Баренц-регион включает, помимо Белого моря, все реки в пределах водосбора Баренцева и Белого морей [15] (рис. 3). Морское пространство трансарктической зоны Севморпути... 88 http://www.kolasc.net.ru/russian/news/vestnik1.html