Вестник Кольского научного центра РАН. 2014, №4.

Ж.Э. Каспарьян на инновационный путь социально-экономического развития пока так и не вступили. Более того, современное социально-экономическое развитие территорий АЗРФ характеризуется высокой степенью региональной дифференциации и несимметричностью развития, задача выравнивания которой как по направлению запад-восток, так и с севера на юг, до сих пор не решена. В настоящий момент ученые фиксируют общесеверную тенденцию к нарастанию системных проблем и появлению новых вызовов современности на северных территориях [12, 14-16]. Кроме того, «использование АЗРФ в качестве стратегической ресурсной базы РФ» означает, фактически, регресс в формировании современных социально-экономических отношений и отказ от концепции устойчивого развития регионов Севера в пользу возврата к методам освоения Арктики путем эксплуатации изолированных месторождений, формированию здесь «индустриальной цивилизации», экстенсивному экономическому развитию за счет расширения горно-промышленного и рыбоперерабатывающего комплекса, как это было на этапе интенсивного освоения Арктики в 1920-1980 гг. [17]. Таким образом, и на общесеверном (Арктическом) уровне наблюдается явное системное противоречие между заявленными концептуальными основами, целями и задачами освоения и развития АЗРФ и фактическим отказом от выполнения функций государственного управления (и, в частности, финансирования) процессами освоения и обживания этой территории. Фактически, современный пакет нормативно-законодательных актов о развитии АЗРФ, признавая необходимость решения задач обживания этой зоны и развития ее социальной инфраструктуры, компенсирующей населению Севера неблагоприятные условия жизни и труда, придерживается, тем не менее, курса на сокращение признанных избыточными численности населения и объектов социальной инфраструктуры, а также сокращение непрофильных отраслей экономики. Отметим, что указанное противоречие характерно для осуществления региональной социально-экономической политики РФ в отношении «северов» в целом. Как справедливо отмечено в [4], на практике государственного регулирования экономики это приводит к реализации «колониальной» модели эксплуатации арктических территорий. С точки зрения регионального уровня противоречий, их истоки необходимо искать, сопоставляя положения Программы-2020, Стратегии-2020 и региональной стратегии развития региона, в нашем случае - Стратегии социально-экономического развития Мурманской области до 2020 года и на период до 2025 года*****. Последний документ, в частности, находит социальную инфраструктуру Мурманской области избыточной. Этот тезис не выдерживает критики, исходя из того, что в данном положении, во-первых, никак не учтен, такой существенный качественный фактор, как высокая моральная, и материальная изношенность объектов социальной инфраструктуры, годами не обновлявшейся на северных территориях в результате процессов экономических трансформаций (например, в сфере социальной защиты фактический износ зданий на 2013 год достиг уровня 74%). Во-вторых, научно-экспертное мнение оценивает современную социальную инфраструктуру Мурманской обл. как весьма «далекую от избыточности» [18], что видно из показателей обеспеченности населения детскими садами, учреждениями культуры, местами в домах-интернатах для престарелых и инвалидов (в Мурманской обл. - 21.9 места на 10 тысяч населения, т.е. 73% от норматива 30 мест на 10 тысяч жителей (установлен распоряжением Правительства РФ от 03.07.1996 № 1063-р). На 1 января 2013 г. на очереди для помещения в стационарные учреждения социального обслуживания населения состояли 455 человек, в очереди для приема в отделения социального обслуживания на дому - более 200 человек (программа мероприятий по повышению качества жизни пожилых людей в Мурманской области на 2014-2018 гг., утв. постановлением правительства Мурманской области № 324-ПП от 14.06.2013г.). В регионе продолжается реализация «гибридной модели» социальной защиты престарелых и инвалидов, использующей ***** Стратегия социально-экономического развития Мурманской области до 2020 года и на период до 2025 года, утв. пост. Прав. Мурманской области от 25.12.2013 № 768-1I I 1/20 ВЕСТНИК Кольского научного центра РАН 4/2014(19) 115