Вестник Кольского научного центра РАН. 2012, №4.

Закончив университетский курс к концу 1935 г., я был оставлен в аспирантуре, моим научным руководителем согласился быть проф. Н.В. Розе. В группу аспирантов, руководимых проф. Н.В. Розе, было одновременно принято двое - Е.К. Федоров и я. Впоследствии о Федорове узнала вся страна из сообщения о высадке на полюсе папанинской четверки. При поступлении в аспирантуру формулировки темы не требовалось. В те годы обстановка в стране была очень тревожной, малая война бушевала в Испании, чувствовалось приближение большой войны. Представлялось, что наиболее актуальными в ближайшее время будут работы, направленные на укрепление обороноспособности страны. Одним из громких, получивших широкую огласку происшествий того времени была гибель в Финском заливе советской подводной лодки, которую можно было бы спасти, если бы ее сразу обнаружили. Но искали ее слишком долго. Команда не могла выдержать столь долгого лежания лодки на грунте и погибла. Среди погибших были и родственники моих знакомых. Мне представлялось, что магнитная разведка, которую я считал своей специальностью, должна использоваться и для поисков и спасения затонувших кораблей, возможно, и для решения других сходных задач на море. Летом 1936 г. ожидалась возможность наблюдения на территории Советского Союза полного солнечного затмения, и в этой связи ИЗМИРАНом (тогда он назывался как-то иначе) была поставлена задача отнаблюдать реакцию на затмение земного магнитного поля. Предполагалось, что резкое изменение освещенности ионосферы повлияет на ее проводимость, а следовательно, и на ионосферные токи и на создаваемое ими магнитное поле. Было решено поставить вдоль пути тени целый ряд временных магнитных обсерваторий. Мне было поручено организовать станцию и провести наблюдения в Оренбургской области. Для записи вариаций предполагалось использовать магнитограф походного типа, незадолго до этого сконструированный Б.М. Яновским. Общее руководство работами осуществлялось молодым сотрудником ИЗМИРАН Н.П. Беньковой. Эксперимент в задуманном виде провести не удалось: в день затмения возникла интенсивная магнитная буря, полностью затушевавшая ожидаемое слабое изменение суточного хода. Вместо этого была получена подробная информация о поле интенсивной магнитной бури, существенно прояснившая понимание ее природы. Для меня работа в экспедиции была важна еще и тем, что заставила задуматься над проблемой записи вариаций и возможностью вариационной разведки, которая, как тогда представлялось, должна была дать возможность разделения аномалий на остаточную и индукционную части. Последнее едва ли правильно, но в целом к мысли о возможности и целесообразности вариационной разведки вновь вернулись через много лет. Мое пребывание в аспирантуре оказалось недолгим: уже в конце 1936 г. мои родители были репрессированы, в 1937 г. отец был арестован и погиб, а я - отчислен из аспирантуры. На этом моя связь с кафедрой прервалась на несколько лет, в течение которых я преподавал в различных учебных заведениях Ленинграда. В 1939 г., то есть через пару лет после описанных событий, началась война с Финляндией. В ходе военных действий, особенно при форсировании минных полей, Красная армия несла огромные потери. Возможно, что в связи с этим ленинградские власти обратились к исследовательским организациям с призывом как-то помочь армии. Как бы то ни было, в самом конце 1939 г. ученый секретарь физического факультета ЛГУ Федор Димитриевич Клемент (впоследствии - ректор Тартусского университета) разыскал меня и предложил работу в своей лаборатории над созданием миноискателя, выделив в помощники своего лаборанта Агеева, впоследствии погибшего во время Отечественной войны. В результате напряженной работы мы за два или три месяца изготовили действующий макет магнитного градиентометра, прибора, измеряющего, или, во всяком случае, фиксирующего разность магнитного поля на концах 2­ метрового стержня. В однородном поле прибор выдавал показание "О" при любом направлении стержня, а потому не нуждался в ориентировании и мог работать в движении. В начале 1940 г. прибор был испытан соответствующей комиссией и признан непригодным для армии, поскольку уже были предложены более легкие и удобные в работе индукционные приборы. Комиссия вместе с тем выразила пожелание, чтобы предлагаемый прибор был бы рассмотрен представителями флота для использования в интересах последнего. 104