Труды КНЦ (Естественные и гуманитарные науки вып.4/2023(2))

революции, впечатление от агитационных выступлений на кораблях большевички А. М. Коллонтай, участие в установлении советской власти на родине в с. Шижня Сорокской волости и в боях против интервентов и белогвардейцев, плен и тюремное заключение в 1918-1920 году на Белом Севере. В записанном фольклористами в 1932 году рассказе Н. М. Степанова о побеге из Кеми, где он находился в белогвардейском плену, обнаруживаются уникальные сведения о взаимоотношениях бежавших большевиков с членами ВПАК, не признававшего ни советскую власть, ни ВПСО. О них, конечно же, нет ни слова в его автобиографии 1955 года. Однако в личных свидетельствах, оставленных им в начале 1930-х годов, автор еще мог выступать творцом своих воспоминаний, без оглядки на идеологические постулаты. Тогда Н. М. Степанов рассказывал, что он и его товарищи, бежавшие из белогвардейского лагеря для военнопленных, первоначально нашли поддержку в лице Тоймикунты и получили в Ухте ночлег. Когда же через несколько дней Тоймикунта предупредила, что «не может дать им приюта как большевикам», члены ухтинского правительства собрали «120 марок финских и 10 рублей русских на дорогу»8. Автору воспоминаний как уроженцу Беломорской Карелии правительство все же позволило, в отличие от его спутников, остаться в Ухте. Расставшись с товарищами, он «пошел в Тоймекунду просить хлеба», чтобы его приняли на довольствие. Упоминаний о том, что довольствием служил паек хлеба, привозимый правительством из Финляндии, и что несколько месяцев один из организаторов советов в Карельском Поморье служил работником у члена «враждебного» советам правительства Тоймикунта Пааво Ахава, а когда «работы у хозяина не стало», Степанов согласился «быть конюхом для обслуживания Тоймекунды», в тексте воспоминаний, предназначавшихся для публикации, разумеется, нет. И об этом можно прочитать только в его рассказе о побеге из плена, зафиксированном собирателем фольклора А. Н. Нечаевым. Воспоминания Н. М. Степанова и его соратников этого периода изобилуют яркими характеристиками происходившего и откровенными описаниями различных ситуаций вокруг реалий гражданского противостояния в обществе во время установления советской власти в крае. Позднее такие свидетельства не могли быть восприняты советской историографией при оформлении официальной памяти об Октябрьской революции и Гражданской войне. В отличие от официального дискурса, семейные исторические мемораты — рассказы, основанные на живых воспоминаниях, которые циркулируют, передаваясь из уст в уста, внутри определенной общности, «рассказы о себе (семье) во времени» [13: 31] — более или менее свободны от влияния канонических схем, обязательных при сборе «официальных» воспоминаний. В них также присутствует мотив страданий и смерти за «народное дело», но нарратив более приближен к традиционному, отличается образностью и приметами мифологического времени. Смерть и образ смерти, угроза смерти, неизбежные в экстремальных обстоятельствах военного времени, - - важнейший элемент в механизмах запоминания/воспоминания отдельных социальных групп и обществ во всех культурах и конфессиях. Наша коллега И. А. Разумова отмечает «неоднозначные, часто противоречивые и изменчивые оценки “своих” и “чужих”, которые являются реакцией на реальное разнообразие ситуаций» [14: 310]. «Неофициальный» дискурс «Рассказов о Гражданской войне», исходивший от участников или очевидцев событий, сыграл огромную роль в мифологизации и закреплении «снизу» культурной памяти о событиях «переломного» времени. В воспоминаниях о Гражданской войне и военной интервенции в Беломорской и Олонецкой Карелии, авторами которых являются преимущественно мужчины, неоднократно встречается сюжет о «чудесном спасении» - - о том, как приговоренному, уцелевшему во время расстрела, удается выбраться из-под горы трупов и скрыться. Примечательны в этом отношении написанные в 1970-х годах и хранящиеся в НА КарНЦ РАН воспоминания жителя г. Олонец Петрова «О двух дядях Петях»9. Семилетним ребенком он оказался свидетелем нападения финского отряда на его родную деревню в Южной Карелии поблизости от российско-финляндской границы в конце апреля 1919 года во время печально известного «Олонецкого похода» финской добровольческой армии. Его сверстнику — односельчанину Яше пришлось на окраине Олонца увидеть расстрел семи пленных красноармейцев и среди них собственного отца Петра Васильева, чтобы вернуться домой с этим трагическим известием. Труды Кольского научного центра РАН. Серия: Естественные и гуманитарные науки. 2023. Т. 2, № 4. С. 83-94. Transactions of the Kola Science Centre of RAS. Series: Natural Sciences and Humanities. 2023. Vol. 2, No. 4. P. 83-94. © Дубровская Е. Ю., 2023 88