Труды КНЦ (Естественные и гуманитарные науки вып.1/2023(2))

Труды Кольского научного центра РАН. Серия: Естественные и гуманитарные науки. 2023. Т. 2, № 1. С. 29-43. Transactions of the Kola Science Centre of RAS. Series: Natural Sciences and Humanities. 2023. Vol. 2, No. 1. P. 29-43. Раскулачивание и политические репрессии Налаженная жизнь закончилась в 1929 году, когда обе семьи насильно загнали в колхоз. Забрали все имущество. В семейном архиве есть справка, выданная при аресте деда в 1937 году об имущественном положении семьи (по материнской линии) до революции, до и после раскулачивания. Документ свидетельствует, что оно не менялось до 1929 года в сравнении с дореволюционным временем. В частности, помимо дома и одной хозяйственной постройки, в распоряжении домохозяйства были сельскохозяйственная техника (2 плуга, 2 косилки, 2 бороны, сеялка и веялка), скот (4 лошади, 3 коровы, 3 барана, 4 свиньи), а также один постоянный и один сезонный наемные работники. На момент ареста главы семьи оставались дом, хозяйственная постройка, корова, по две овцы и свиньи (рис. 7). В соответствии с имеющимися данными дед был отнесен к категории «кулак». В первый раз его арестовали в 1932 году за то, что забрал часть отобранного у него же зерна. Деда осудили и отправили на строительство Комсомольска-на-Амуре [9: 25]. Другой дед, отец отца, в 1936 году решил оставить сельскую жизнь и переехал в Таганрог. Рис. 7. Сведения об имущественном положении деда информанта (отца матери) до 1917 года, до и после 1929 года С середины 1930-х годов активизировалась борьба с различными контрреволюционными диверсионно-шпионскими организациями [4: 1067]. В первую очередь это касалось советских немцев и финнов. В 1937-1938 годах были арестованы за контрреволюционную деятельность родной брат отца, 1911 года рождения (рис. 8), и отец матери, 1893 года рождения. Оба были приговорены к расстрелу. Стоит отметить, что, согласно хранящемуся в семейном архиве заключению прокуратуры Ростовской области в отношении деда информанта, одно из обвинений заключалось в том, что дед агитировал за восьмичасовой рабочий день и выходные (рис. 9). Брату матери на момент расстрела было всего 27 лет. «Страх перед жестоким наказанием сковал души наших родителей навсегда. Они никогда не говорили в семье о репрессиях, о репрессированных родственниках, на немецком языке говорили отдельными фразами, чтобы мы, ребятишки, не могли понять смысларазговора. Немецкому языку они нас также не учили». © Бусырева Е. В., 2023 33