Труды КНЦ (Естественные и гуманитарные науки вып.1/2023(2))

над высшей школой был необходим противовес дореволюционной, старой, или в большевистской терминологии — правой — профессуре. Какой характер носило это вынужденное противостояние в разных вузах страны — одно из перспективных направлений историографии советской высшей школы раннего периода [1-4]. Проведение политики советизации вузов оказалось крайне не простой задачей. Наиболее опытные, авторитетные члены партии, в том числе имевшие высшее образование, были задействованы на ответственных государственных и политических постах; в таких условиях вузы испытывали явную нехватку партийных кадров. Даже спустя десятилетие советской власти ситуация не выправилась. В Ленинградском университете на 1927/1928 учебный год членами партии были только 5 из 144 профессоров, 14 из 153 доцентов, 5 из 205 ассистентов1. Таким образом, на 502 преподавателя проходилось всего 29 членов партии; но проблема заключалась не только в их малой численности. Преподаватели- большевики в своем большинстве были молодыми людьми около 30 лет, которые в силу как возраста, так и статуса начинающего ученого не могли пользоваться большим авторитетом. В таких условиях партийная ячейка университета вынуждена была пополняться преимущественно за счет студентов и аспирантов. Сложилась ситуация, когда партия имела формальные рычаги влияния на университетские власти, которые, однако, не были подкреплены ни должным авторитетом, ни должным представительством в профессорско-преподавательском корпусе. Это создавало почву для многочисленных конфликтов между новым («левыми») и старыми («правыми») преподавателями, о которых регулярно сообщала партийная ячейка2. Союзником дореволюционной профессуры считалось «белое» студенчество, представленное выходцами из бывших привилегированных сословий. Их настроение партийные органы характеризовали как антисоветское, хотя публично они своих мнений не выявляли и держались обособленно, опасаясь чисток3. Однако противостояние не всегда было молчаливым. В 1920-х годах главным инструментом влияния на расстановку сил в высшей школе стали выборы разных уровней. Речь идет как о студенческом самоуправлении, о котором мы писали ранее [см. подробнее: 5; 6], так и о выборах на различные управляющие должности в университете. Именно в связи с последними в 1926 году в университете произошла одна из самых заметных конфронтаций со старой профессурой. В центре конфликта оказался химик Клавдий Робертович Мацюлевич (рисунок). Сейчас о нем нельзя найти сколь-нибудь подробную биографическую справку, однако на рубеже 1920-1930-х годов он был одной из ключевых фигур для естественнонаучных факультетов ЛГУ. Опишем кратко его жизненный путь. К. Р. Мацюлевич родился 17 июля 1883 году в имении Вишиево Виленской губернии в польской дворянской семье. В 1902 году поступил на физико-математический факультет Санкт-Петербургского университета. С началом Первой русской революции в 1905 году вступил в РСДРП(б), занимался в партии технической работой, доставал оружие, распространял литературу. Был арестован в 1907 году, два месяца пробыл под надзором. В 1908 году отошел от революционной работы и выбыл из партии4. В 1911 году окончил университет, был учеником А. Е. Фаворского, под его руководством продолжил работу в химической лаборатории при факультете [7, c. 56]. Впоследствии стал ассистентом, преподавателем и доцентом физмата. Уже в начале 1922 года революционное прошлое Мацюлевича положительно сказалось на его карьере: он был назначен на должность проректора университета по хозяйственной части5. Вероятно, не последнюю роль в его повышении играли и родственные связи. Супругой Мацюлевича была В. Н. Крестинская — сестра старого большевика, дипломата, члена Политбюро и наркома финансов Н. Н. Крестинского. Тем не менее, к тому времени Мацюлевич работал в университете уже почти 10 лет, поэтому карьерный рост не должен удивлять. С другой стороны, за это время он-не оставил сколь-нибудь значимых работ (до 1930-х годов нам известна лишь одна его публикация6). Поэтому в глазах профессорской корпорации, в то время еще полностью сформированной из ученых, начавших свой путь до революции, Мацюлевич мог казаться выскочкой, не имевшим оснований находиться в числе первых лиц университета. Однако в 1922 году речь шла об ответственности Мацюлевича только за материально­ техническую сторону жизни университета, когда же его кандидатуру стали продвигать на руководство наукой, профессорская корпорация не стала принимать это безропотно. Первое противодействие своему продвижению по университетской службе Мацюлевич встретил в 1923 году, когда его назначили на должность председателя химическим отделением физико­ математического факультета. Произошло это в нарушение существовавшего порядка, предусматривавшего Труды Кольского научного центра РАН. Серия: Естественные и гуманитарные науки. 2023. Т. 2, № 1. С. 150-156. Transactions of the Kola Science Centre of RAS. Series: Natural Sciences and Humanities. 2023. Vol. 2, No. 1. P. 150-156. © Баринов Д. А., 2023 151