Труды КНЦ (Естественные и гуманитарные науки вып.1/2023(2))

(сначала 2 стола, а с 1904 года — четыре1). Это был не просто стол сам по себе, а полноценное рабочее место с возможностью пользоваться материалами, приборами, реактивами, книгами и всем, чем станция располагала. Надо сказать, что плата была достаточно высока: Россия платила 300 талеров за один стол в 1874 году, 500 талеров — с 1875 года, 2000 золотых франков — в 1882-1894 годах и 2500 франков — в 1895-1914 годах [7: 94]. Курс рубля к франку в 1913 году был 1 к 2,672, таким образом, 2500 франков составляло 936 рублей. Эта система сдачи столов в аренду научным учреждениям и правительствам, которую придумал Дорн, давала станции ощутимую прибыль. К моменту смерти А. Дорна в 1909 году на его станции работало от 50 до 60 «столов» [8: 295]. Н. Н. Миклухо-Маклай, друг и соратник А. Дона, после поездки в Мессину стал участником второго съезда естествоиспытателей 1869 году в Москве, а также секретарем отдела зоологии, анатомии и физиологии. И во время второго заседания 23 августа он предложил открыть зоологическую станцию в России, ссылаясь на опыт Дорна. Таким образом появилась идея создания Севастопольской биологической станции, основанной в 1871 году. Курировало работу станции Новороссийское общество естествоиспытателей [9: 16]. В отличие от станции Дорна, которая получала деньги за сдаваемые в аренду столы для международных исследователей, российские станции, наоборот, хронически недополучали финансирование, так как средства на них выделялись частными лицами (зачастую самими профессорами-основателями), научными обществами (которые сами получали деньги преимущественно за счет членских взносов) и от случая к случаю от государственных структур (Министерства народного просвещения или Министерства земледелия и госимуществ, заинтересованного в практическом изучении водоемов на предмет их промыслового использования). Большинство станций были организованы научными обществами, так как при открытии станции от университета путь через министерство (а именно оно давало разрешение и должно было выделять деньги, которых у него никогда не было) был долог и тернист. Гораздо проще было открыть станцию, которая была бы независима от университета или любого другого научного учреждения, чем обивать пороги чиновников в ожидании разрешения и средств на ее открытие. Но встраивание в официальную государственную структуру означало получение стабильного финансирования, поэтому иногда руководство станций на это решалось. Так, в 1891 году Севастопольская станция Новороссийского общества естествоиспытателей была передана в ведение Академии наук. Директор станции с 1889 года А. О. Ковалевский был избран академиком, и именно он инициировал передачу станции, что значительно улучшило ее финансовое положение. Усиление финансирования станции привело к строительству морского аквариума и значительно увеличило число работающих на ней специалистов, так как из-за высоких цен на наем помещений в Севастополе станция имела «всего одну рабочую комнату с двумя столами, и только с трудом можно поместить третьего работающего; она не имеет ни рыбака, нилодки, ни снарядов для ловли морских животных и крайне затрудняется в доставке зоологического и ботанического материала в лаборатории ближайших университетов...»3, — писал А. О. Ковалевский в 1889 году в прошении на выделение средств для постройки отдельного здания станции, которое было построено только в «академический» период. Несмотря на то что станция была детищем Новороссийского общества естествоиспытателей, все же быть частью Академии наук оказалось более стабильно в плане финансирования. После появления станции в южном море зоологи обратили свой взор на север. В Петербургском университете в 1880-е годы профессором зоологии был Николай Петрович Вагнер, личность неоднозначная, если не сказать, одиозная. Судя по многочисленным воспоминаниям студентов [10], преподавание зоологии он забросил, но специалистом по беспозвоночным он был хорошим. Видимо, вся его энергия ушла на организацию первой биостанции на холодном море, а именно Соловецкой биостанции. Любопытный момент состоит в том, что Вагнер был адептом чрезвычайно популярного в то время спиритизма, но это не помешало ему наладить отношения с архимандритом Соловецкого монастыря Мелетием, который выделил станции рыбацкий домик. Первое время станция жила за счет частных пожертвований, затем небольшие средства стали выделяться самим университетом. С 1896 года станции было выделено правительственное пособие в 1500 рублей, благодаря которому на ней появился постоянный лаборант, лабораторные инструменты и принадлежности, а библиотека пополнилась новыми изданиями. Помимо специальных исследований, практикующие на станции Труды Кольского научного центра РАН. Серия: Естественные и гуманитарные науки. 2023. Т. 2, № 1. С. 141-149. Transactions of the Kola Science Centre of RAS. Series: Natural Sciences and Humanities. 2023. Vol. 2, No. 1. P. 141-149. © Жарова Е. Ю., 2023 143