Труды КНЦ (Естественные и гуманитарные науки вып.1/2023(2))

Для понимания особенностей антипольской кадровой политики МНП в Юго-Западном крае интересно «дело Бокщанина», имевшее место летом 1839 года. Если в случае с Иосифом Држвецким с точки зрения администраторов был несомненен факт «предательства», то в случае с директором Житомирской гимназии Осипом Бокщаниным была использована иная формула. При несомненной для чиновников МНП «усердии и деятельности», директору было поставлено в вину то, что «ложные понятия о польской национальности не изменились ещё в юношестве, обучающемся в гимназии; русский язык развивается слабо от недостатка в практическом обучении, и вообще надзор за учениками вне гимназии требует значительного усиления и надёжных мер, соображённых с местностью»44. Таким образом, его деятельность по школьному «располячиванию» была признана неэффективной, но, не находя видимых причин для отставки (поскольку ровно на тех же основания можно было отправить в отставку самого генерал-губернатора и министра народного просвещения), О. Бокщанину напомнили о «происхождении его из туземцев края» и связали это с плохим знанием местных реалий, что противоречило генеральной установке, выработанной самим С. С. Уваровым45. В конечном итоге высочайшим указом Бокщанина отправили на пенсию с годовым содержанием в 800 рублей серебром, приняв во внимание его безупречную 24-летнюю службу46. Борьба с «полячеством» велась не только на кадровом, но и на цензурном фронте. В одном из докладов Николаю I по поводу беспорядков в Университете св. Владимира С. С. Уваров сообщал, что несколько студентов распространяли между собой сочинения Адама Мицкевича. При этом сами учащиеся уверяли, что третий том стихотворений Мицкевича они получили от «умершего эконома Маковского»47. Ситуация казалась администраторам настолько серьёзной, что министр Уваров лично прибыл в Киев для допроса «взбунтовавшихся» студентов. Однако, как следует из отчёта, даже коллективный допрос студентов С. С. Уваровым и военным генерал-губернатором А. Д. Гурьевым не дал необходимых для следствия результатов48. Николай I особо пометил карандашом высказывание министра в отчете: «...Преступное покушение забросить в Университет св. Владимира первый зародыш возмутительных понятий принадлежит к действиям той шайки, которая из прочих более или менее отдалённых государств Европы неослабно ищет пути, чтобы проникнуть в Западные пределы империи. Цель этой пропаганды (подчёркнуто С. С. Уваровым. — А. А.) может быть двоякая: или приспособить к своим видам неопытный дух здешнего юношества, собранного в наши учебные заведения — или помрачить в глазах правительства дух этого юношества и, лишив здешние учебные заведения доверия . мало-помалу приуготовить их упадок и тем уже получить опять под своё непосредственное влияние юношество, которое мятежники, без сомнения, считают будущим орудием ^ 49 правительства к искоренению мнимой их национальности»49. Один из киевских жандармов доносил А. Х. Бенкендорфу 28 ноября 1837 года: «С открытием Киевского университета и с перемещением в оный тех же профессоров и учителей, которые были и в вышеупомянутых учебных заведениях [Виленском университете и Кременецком лицее. — А. А.], сие зло не прекратилось, но более увеличилось тем, что в Виленском университете и Кременецком лицее, воспитывались одни поляки, а в Киевском есть много русских молодых людей, которые могут от поляков заразиться теми же вредными и нелепыми помышлениями»50. В исследуемый период на территории Киевского учебного округа юридически центральная власть в лице МНП задавала основное направление образовательной политики. Однако, поскольку эпоха «чрезвычайности», последовавшая после первого польского восстания 1830-1831 годов, требовала военно-бюрократических методов и механизмов контроля над общественными настроениями, в том числе в стенах всех учебных заведений, все политические функции контроля осуществлялись местной властью в лице Киевского, Подольского и Волынского генерал-губернатора. До первых потрясений 1837-1839 годов в Киевском университете это явление ещё не приобрело большого масштаба и тем более не вызывало такого беспокойства перед угрозой не только польского, но и малороссийского сепаратизма, которое возникло в правительстве (и руководстве МНП) в 1847 году в связи «делом Кирилло-Мефодиевского общества». В делах, тесно затрагивавших интересы чрезвычайных чиновников на местах, авторитет министра для императора был менее значим, чем мнение и позиция глав военной администрации края. Об этом свидетельствуют резолюции императора. Так, когда С. С. Уваров предлагал Николаю I Труды Кольского научного центра РАН. Серия: Естественные и гуманитарные науки. 2023. Т. 2, № 1. С. 126-140. Transactions of the Kola Science Centre of RAS. Series: Natural Sciences and Humanities. 2023. Vol. 2, No. 1. P. 126-140. © Ашихмин А. В., 2023 135