Труды КНЦ (Естественные и гуманитарные науки вып.1/2023(2))

при университете. Просуществовав всего три года и сделав единственный выпуск, Учительский институт, деятельность которого плохо документирована и не изучена, был закрыт Д. П. Руничем34. По мнению «новых реформаторов» прежние принципы руководства образованием, основанные на идеях Просвещения, не поддавались «лечению», их можно было только «вырвать с корнем» [22: XLIII]. Пример такого отношения продемонстрировал Магницкий, когда по итогам своей ревизии Казанского университета в 1819 году приговорил его к уничтожению. В защиту этого университета выступил только Уваров, последовательно в иронической форме развенчав обвинения самого «обличителя» в своем пространном обращении в ГПУ 24 мая 1819 года. Он назвал судьбу Казанского университета «выходящей из пределов обычных рассуждений» комитета, выразив надежду, что этот эпизод и это рассуждение будет «первым и последним сего рода»35. Уваров заметил, что закрытие университета «есть способ исправления легчайший, но каждый член ГПУ почувствует, конечно, горесть при одной мысли о необходимости такового разрушения и с прискорбием решится подписать смертный приговор государственному установлению, занимающему не последнее место в возникающей системе народного просвещения». Если же нет никакой другой возможности «исправить» Казанский университет, то тогда «смертный приговор», по мнению Уварова, должен был быть произнесен «не по форме», предлагаемой Магницким, и уж тем более не в связи с его обвинениями36.Уваров настаивал, что «по законам естественного правосудия» Казанский университет имеет право на защиту и отстаивание своего достоинства. Он считал, что в этом деле правительство «не все тщательно обдумало» и, кроме того, само недостаточно обращало внимание на состояние университета. «Можно ли упрекнуть небрежно вспаханную борозду в том, что погибли семена, неосторожной рукой по ней разбросанные?». В качестве аргумента Уваров имел смелость сослаться на учреждение Санкт-Петербургского университета как на «неоспоримое и торжественное» доказательство того, что «в глазах венценосного друга наук и человечества» [то есть Александра I. — И. П., Т. Ж.] господствующая система просвещения «не стоит посреди Европы с поднятым кинжалом»37. Оппонируя Магницкому в ироничном тоне, доводя в своих репликах его инвективы до абсурда и понимая, что тем самым вызывает на себя его гнев, Уваров сознательно обострял противостояние двух «партий» в руководстве просвещением. Возможно, он надеялся, на расположение и уважение министра, который за три месяца до начала «казанской истории» без проволочек и поправок утвердил его проект преобразования ГПИ в Санкт-Петербургский университет и законодательные основания его нового существования («Первоначальное образование С.-Петербургского университета»). Пример С.-Петербургского университета Уваров использовал в качестве аргумента в защиту Казанского, доказывая, что университетские профессора не могут нанести «святотатственные удары по престолам царей»38, наоборот, университет в России, созданный по европейскому образцу, принесет неоспоримую пользу, готовя ежегодно для страны компетентных ученых, преподавателей и чиновников. Уваров не только представил Магницкого демагогом, но и назвал противными здравому смыслу и политически вредными репрессивные меры «относительно целого сословия государственного [то есть «ученого сословия». — И. П., Т. Ж.], назначаемого перед лицом отечества к политической смерти». В итоге Казанский университет решено было сохранить, но передать под управление «ревизора» Магницкого, назначенного попечителем округа (по личному выбору императора). Ответом Уварову была резкая критика его собственной деятельности и составленного им проекта особого устава для С.-Петербургского университета. Критики, наиболее рьяным из которых не случайно стал Магницкий, стремились показать, что только что созданный университет является столь же вредоносным элементом системы, на разрушение которой направлялись усилия контрреформаторов просвещения. Изобличив принципы организации нового университета как опасные «готические формы» (то есть копирование устаревших немецких образцов), а его деятельность как опасную с точки зрения прочности государства и престола, можно было уничтожить и самого Уварова. По этому сценарию разворачивалось более чем двухлетнее обсуждение пространного устава С.-Петербургского университета, представленного Уваровым в мае 1819 года [23], которое, несмотря на попытки Уварова развернуто ответить и на конструктивную, и на необоснованную критику, закончилось для него устранением от обсуждения. Мнения критиков Уваров последовательно разобрал в своем ответе. «Извлечения» из всех уже подданных мнений были сведены воедино для повторного рассмотрения, но собрание ГПУ 11 декабря 1819 года, по сути, окончательно отвергло уваровский проект устава. А. Н. Голицын официально вручил Уварову изложение претензий к его уставу, что Труды Кольского научного центра РАН. Серия: Естественные и гуманитарные науки. 2023. Т. 2, № 1. С. 111-125. Transactions of the Kola Science Centre of RAS. Series: Natural Sciences and Humanities. 2023. Vol. 2, No. 1. P. 111-125. © Пустовойт И. С., Жуковская Т. Н., 2023 118