Труды КНЦ (Естественные и гуманитарные науки вып.1/2022(1))

любовь к путешествиям, дружескому общению и стихотворчеству. Обе женщины не были счастливы в браке. Их первые браки, в которых родились дети, распались очень быстро. Однако муж Ирины Дмитриевны сохранил за собой функции отца. Дочь росла, осознавая, что у нее есть оба родителя, причем его влияние было весьма значительным. Ситуация в ее собственной супружеской семье была кардинально иной: первый брак сложно даже считать таковым, повторный брак распался. В отличие от матери, Евгения Борисовна пыталась вновь создать «полную» семью. Второй муж сохранил привязанность к пасынку даже после развода. Обе женщины воспитывали детей, не прекращая работать, только Ирине Дмитриевне пришлось растить нескольких детей и в очень тяжелое время, а Елене Борисовне - - одного сына и в относительно благополучные годы, в течение десяти лет при полной поддержке мужа. И. Д. Борнеман-Старынкевич приходилось брать на себя роль главы то расширенной, в том числе многопоколенной, то «малой» семьи. Семьи, руководимые женщиной, независимо от их демографического состава и числа поколений, принято называть «материнскими». Считается, что в России традиции материнской семьи, даже при ее полном составе (при наличии мужа, отца), особенно глубокие [16]. Применительно к ситуации начала XXI века исследователи говорят об институциализации материнской семьи, которая укрепляется, «создавая основу для трансформации не только семьи и семейных отношений, но и структуры социальных отношений», включая гендерный баланс в процессе воспитания [17: 83]. «Материнской» можно считать и «малую» семью Е. Б. Халезовой до и особенно после второго брака. В 1991 году в силу исторических обстоятельств прекратилась экспедиционная деятельность Евгении Борисовны и завершилась ее профессиональная, но не семейная траектория. Как и ее мать, она дожила до преклонных лет, сохраняя круг друзей, интересов и занятий, в том числе по воспитанию внуков. При этом, если И. Д. Борнеман-Старынкевич до последних дней не оставляла научную работу, то Е. Б. Халезова, которая всегда имела склонность к литературе, взялась за описание своего профессионального опыта в виде воспоминаний. Семейная хроника, создаваемая членом семьи, если понимать под ней историю цепи поколений, а не «жизненный цикл», имеет открытый финал, как и автобиография. Однако у нее есть эпилог. Это некая итоговая ситуация на момент написания, представляющая течение жизни здесь и сейчас. Заключительные главки воспоминаний Е. Б. Халезовой совокупно создают идеальный образ такой ситуации. Старшая женщина рода живет в благополучии: у нее элитное жилье, дача, подаренная сыном и расположенная в академическом поселке (здесь же, что особенно важно, находятся дачи сестер, и присутствует дух покойного брата). Она ощущает заботу сына, чей приезд всегда праздник, окружена внуками и правнуками и занимается достойным делом - - пишет книгу жизни - - своей, предков и потомков. Аналогию представляет классическая семейная фотография многопоколенной семьи. Заключение Идентичность женщины, усвоившей ценности образования и профессии, формировалась в России в XIX веке с развитием «просветительского проекта», как пишет О. М. Здравомыслова. В советский период в семьях потомственной интеллигенции она оказалась согласованной с советской идентичностью «работающей матери», которая поддерживалась государственной идеологией и политикой. В свою очередь, советская идеологема «работающая мать» базировалась на традиционных ценностях материнской жертвенности и патриархальной семьи. Социально-экономические и ценностные трансформации 1990-х годов в России, как показывают все социологические исследования, существенно затормозили процесс формирования современной идентичности профессионально ориентированной женщины, основанной на согласовании ценностей свободного выбора, семьи и самореализации [181. Включенность в широкую сеть брачно-родственных связей («семейное родство»), признается основной чертой русской культурной модели. Оно отличало русскую семью от «западной» и ослабляло роль гражданского права в процессе регулирования социальных и семейных отношений. С точки зрения социологов, русская культурная модель семьи «совершенным образом воплощается в современных состоятельных семьях», в первую очередь, немногочисленной культурной элиты, ориентированной как на общественное благо, так и на развитие личности. Внутри слоя интеллигенции утверждается «принцип “проницаемости” семейных границ для внешнего общества» и «начинается развитие эгалитарного индивидуализма» [16: 155]. Именно такими были семьи Старынкевичей и Борнеманов, соединенные между собой родственно-свойственными отношениями и включенные в сети дружеских, университетских, коллегиальных, территориальных связей в пределах социально-культурного слоя вначале дворянской, а затем советской научной интеллигенции. Труды Кольского научного центра РАН. Серия: Естественные и гуманитарные науки. 2022. Т. 1, № 1. С. 5-19. Transactions of the to la Science Centre. Series: Natural Sciences and Humanities. 2022. Vol. 1, No. 1. P. 5-19. © Разумова И. А., 2022 15