Труды КНЦ (Естественные и гуманитарные науки вып.1/2022(1))

в десятый класс вечерней школы, что не одобрялось руководителем, так как укорачивало её рабочий день. «В класс появлялась прямо с работы в рабочей одежде - - ватнике, платке и огромных кирзовых сапогах сорок второго размера. Как-то молодая учительница немецкого языка, эвакуированная из Москвы, спросила меня: “Девочка, из какой ты деревни?” — “Из Москвы”, — ответила я. Она рассердилась и сказала: “Я не шучу с тобой, а спрашиваю совершенно серьёзно”. В классе было грязно и неуютно. Свет такой тусклый, что трудно что-либо разглядеть на доске. Проучилась я всего полтора месяца, так как в ноябре мы возвращались в Уфу, где я собиралась продолжить свое вечернее образование. Но этому намерению не суждено было осуществиться - - школа находилась настолько далеко и от дома, и от места работы, что при отсутствии транспорта о ней нечего было и мечтать» (с. 157). В свою очередь, Ирина Дмитриевна писала в Москву подруге, что без Жени, которой удается в деревнях доставать более дешевые продукты, ей было не прокормить домочадцев, что дочь - - ее «большой товарищ и друг», но «очень обидно, что Женя не кончила школу. Она, по-видимому, опять хочет попытаться заняться в заочной школе, но боюсь, что это будет очень трудно, так как у нас много работы» (с. 174). Вместе с тем необходимость дальнейшей учебы обсуждению в этой семье не подлежала. На время войны в Уфу был эвакуирован Московский нефтяной институт. Зимой 1942 года в него можно было поступить, даже не имея аттестата. Женя так и сделала, уволившись с работы, что сократило ее хлебный паек вдвое, и перейдя жить в общежитие, поскольку располагался институт за городом. В мае 1943 года умер брат Юра. «Я сидела в общежитии и готовилась к экзамену. Вдруг кто-то постучал в дверь — на пороге стояла мама. Я сразу поняла, что Юры уже нет. Она так была привязана к дому его болезнью, что не приехала бы, если б он был жив. Накормив хлебом измученную горем, голодом и бессонными ночами маму и уложив ее спать, я пошла в деканат договариваться о переносе экзамена» (с. 197). В сентябре 1943 года семья вернулась в Москву. Московская квартира пропала, а с ней одежда, книги, домашняя утварь и другие вещи. Приходилось жить в семьях подруг, в тесноте, разделившись - - у одних Ирина Дмитриевна с Женей, у других - - Николавна с осиротевшими двоюродными сестренками. Через некоторое время дальний родственник академик В. Г. Хлопин, который в Москве бывал лишь наездами, уступил им свои две комнаты в академическом доме. С его же помощью Жене удалось перевестись на геологический факультет МГУ, это было ее давней мечтой. Постепенно жизнь входила в свою колею. Ирина Дмитриевна работала, Женя училась, и начались ее ежегодные продолжительные экспедиции. После получения диплома она была направлена работать в ИГЕМ. Замужество Евгении Борисовны в 1951 году оказалось кратковременным и драматичным. Мемуаристка тактично не сообщает (даже в качестве версий), почему родители Андрея Халезова были столь категорически против их брака, что регистрироваться пришлось тайно от них. Вечером того же дня, когда молодые отметили бракосочетание втроем с Ириной Дмитриевной, муж ушел ночевать домой. Наутро его оттуда выгнали с чемоданчиком учебников. В последующие несколько месяцев несостоявшаяся свекровь сделала все, чтобы сын развелся, оставив беременную жену. Остаются факты: из роддома молодую мать и ребенка встречали Ирина Дмитриевна и двоюродная сестра, они же заботились о Жене в ожидании этого события, а новорожденного назвали не Андреем, как планировалось, а Александром. И. Д. Борнеман-Старынкевич заботилась о том, чтобы обеспечить для дочери полноценный отдых и отдельное съемное жилье, поскольку в двух комнатах коммунальной квартиры, где они жили вместе с сестрами, стало тесно. В новом доме у ребенка была новая няня. Далеко не всякая семья могла позволить себе съемную, пусть и небольшую, квартирку и наем помощницы по хозяйству. Надо полагать, в семье все держалось на Ирине Дмитриевне. Весной 1954 года Евгения Борисовна с сыном переехали из «деревянного строения» в кооперативный благоустроенный академический дом, деньги на вступление в кооператив дала мама. Хотя квартира была коммунальной, качество жизни матери-одиночки значительно улучшилось. Когда с няней расстались, маленького Сашу определили в академический детский сад. Если до этого на лето его отправляли на дачу с няней, то теперь такая возможность была благодаря детскому саду, имевшему свою дачу. Это позволяло Е. Б. Халезовой продолжать экспедиционные поездки, а Ирине Дмитриевне полноценно работать. Евгения Борисовна вспоминала, как однажды, посетив бабушкину лабораторию, внук предложил поменяться: «Ты будешь ходить в детский сад, а я к тебе на работу. Здесь интереснее, чем в детском саду» (с. 352). В полевой сезон 1957 года бабушка в свой отпуск вместе с внуком приехала к дочери на Урал, где та была в экспедиции. Она отказалась от комнаты в поселке геологоразведочной Труды Кольского научного центра РАН. Серия: Естественные и гуманитарные науки. 2022. Т. 1, № 1. С. 5-19. Transactions of the to la Science Centre. Series: Natural Sciences and Humanities. 2022. Vol. 1, No. 1. P. 5-19. © Разумова И. А., 2022 13