Труды КНЦ вып. 22 (ГУМАНИТАРНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ вып. 2/2022(13))

Программа ставила целью добиться усвоения личным составом необходимого объема общественно-политических знаний. Несмотря на упрощения, продиктованные тогдашними общественными, политическими и культурными условиями, программа, по утверждению ее авторов, основывалась на лучших традициях научного марксизма и революционной практики. В течение всего первого года подготовки шло превращение вчерашнего призывника-крестьянина в советского бойца, имеющего ясное представление о Красной армии как «армии нового типа», её задачах, организации и истории. Вопросы политического образования связывались с чисто военной тематикой, а изучение двухгодичной программы подкреплялось милитаризацией всей повседневной деятельности36. Военные события осени 1921 г. — зимы 1922 г. в Российской Карелии, ставшие частью «малой» Гражданской войны и одним из звеньев в цепи крестьянских восстаний в Советской России 1920-1922 гг., имели особенности, связанные с пограничным положением края и национальным составом населения37. В 1924 г. призыв лиц, достигших призывного возраста (1902 г. р.), в Карелии не производился, за исключением членов РКП (б). И хотя докладная записка республиканского ГПУ в обком партии отмечала «вполне доброжелательное отношение к Красной армии со стороны “туземного населения”»38, участие советских войск в подавлении восстания на севере Карелии на долгое время оставило след в отношении жителей приграничья к красноармейским частям и погранотрядам. В 1920-е гг. их встречали здесь ~ 39 настороженно, а порой и открыто неприязненно39. 18 сентября 1925 г. советское правительство приняло Закон об обязательной военной службе. Однако граждане северных территорий Автономной Карельской ССР (АКССР) — Ухтинского района, Поросозерской, Ребольской, Ругозерской, Кимасозерской волостей Кемского уезда — как экономически слабых волостей, «пострадавших от бандитизма» во время вооруженного конфликта в Карелии зимой 1921-1922 гг., согласно постановлению Президиума карельского обкома от 20 мая 1923 г., были до 1926 г. освобождены «от отбывания воинской повинности» по политическим соображениям. В отношении граждан других территорий республики, освобожденных от призыва на пять лет, члены Президиума республиканского обкома партии А. Нуортева, Э. Гюллинг, И. Ярвисало и З. Денисов пришли к мнению, что «в дальнейшем от военной повинности их освобождать нет никакой необходимости, за исключением Кемского и Ухтинского уездов 40 и нескольких волостей»40. В заключение следует отметить, что демобилизованные солдаты и матросы несли домой, в города и в деревню, в государственные институты губернского уровня, в органы управления на местах как компонент усвоенной ими военной культуры и свое отношение к политической власти, которое было выработано у них за время службы в армии и на флоте [20]. Нельзя не согласиться с исследователем [21 : 158] в том, что служба в армии способствовала повышению общеобразовательного уровня деревенской молодежи, особенно если принять во внимание её возросшую в 1920-е гг. тягу к обучению. Это становилось одним из стимулов к прохождению действительной службы наряду с желанием занять в обществе более высокое положение защитника Страны Советов, улучшить благосостояние собственное и своей семьи, а также получить возможность вступления в правящую партию и подготовки к военной карьере как респектабельной профессии послереволюционного политического строя. 89