Труды КНЦ вып. 22 (ГУМАНИТАРНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ вып. 2/2022(13))

море [3 : 386]. Они жили числом более тридцати человек в строениях площадью в 14­ 18 квадратных метров [3 : 384]. Впрочем, на берегу такие рыбаки успевали только обсушиться — во время массового подхода рыбы к берегам мурманскому промысловому люду не было отдыха ни днём ни ночью [3 : 386]. В отличие от них, в кольских рыбаках не было приниженности и подавленности, на работе они выглядели весёлыми и энергичными. В. И. Немирович- Данченко пишет: «Рабочие к хозяевам не относились подобострастно. Во взглядах их не было заискивания, спины не горбились от одного приближения мироеда, язык не осекался. Напротив, они сами обступали хозяев, подавали их руки и держали себя вообще на равной ноге с последними... Да и хозяева не покрикивали на них, а говорили вежливо, без пренебрежения» (цит. по: [3 : 367]). Колянин-бедняк, работая по найму, мог за сезон заработать около 60 рублей, пребывая на хозяйском довольствии [3 : 367]. Мы помним, что пуд муки стоил от 2 до 5 рублей, и это позволяло заработать от 12 до 30 пудов муки, которые и покроют потребности семьи помора. Отсюда можно заключить, что неприглядный вид Колы объясняется тем, что её жители проводят почти круглый год в море, и это позволяет им заработать на еду, но средств на постройку жилищ не остаётся. Тем же объясняется и неразвитость морской торговли: гораздо проще поставлять продукты питания прямо рыбакам в море, чем везти их предварительно в Колу: всё равно большую часть года город пустует, а женщины работают на промыслах вместе с мужчинами, причём с ранних лет в море ходят также и дети [1 : 326]. Сил у колян не хватает на то, чтобы обустраивать свои жилища, однако они путём тяжёлого труда зарабатывают нечто более ценное — относительно высокое социальное положение, позволяющее добиваться того, чтобы хозяева северных промыслов с ними считались. А тут недалеко и до критического самостоятельного мышления, что позволяет видеть возможности для культурного развития края в те времена. Если обратиться к описанию культуры колян, то В. И. Немирович-Данченко, обращая внимание на их песни, отмечает, что они подобны тоскливому вою, который странно слушать из уст женщин. В результате размышлений писатель приходит к выводу, что «колянка в своей песне хочет перекричать и грохот валов северного моря, и крики полярных птиц» [1 : 326]. Очевидно, такие песни были сложены в период промыслов, в том числе и зимних (со штормами), причём можно предположить, что они задавали коллективу определённое настроение, позволявшее превозмочь северную стихию, а также с их помощью, возможно, передавалась какая-то информация. Сами же колянки произвели своим видом на писателя очень хорошее впечатление: они были здоровы и красивы, «с раннего детства дышат воздухом океана и не знают темничной жизни наших городов» [1 : 334], также для них характерны высокий рост, развитая мускулатура и привлекательность. При этом, несмотря на довольно фривольные нравы, Кола не знала серьёзных венерических болезней [1 : 262], то есть нравственность находилась на высоком уровне. Кольские женщины в отсутствие своих мужей во время промысла строили шняки [1 : 337]. Более того, писатель натолкнулся на какое-то женское сообщество, которое себя называло «размужичьё» и которое не давало себя в обиду [1 : 337-338]. Эти женщины были мастерицами на все руки: помимо строительства шняк, они также участвовали в сенокосах. Немирович-Данченко не задается вопросами происхождения и состава этого сообщества, можно лишь предположить, что оно складывалось либо из незамужних женщин, либо из вдов (ведь зимний промысел мужчин в море наверняка забирал множество жертв, и женщины сами должны были поднимать своих детей). 125