Труды КНЦ вып. 20 (Гуманитарные исследования) вып. 1/2021(12)

нашего народного просвещения, увидеть неудобства, кои вкрались в устав, по сей части изданный и, главное, отвратить от слепого подражания немецким университетам» [Санкт-Петербургский..., 1919: 91]. Разделив все свои возражения на общие — касающиеся основных начал устава и частные — по поводу отдельных частей, Магницкий стремился идейно опорочить труд Уварова, обвинив его в стремлении «отвергнуть всякое христианское и нравственное образование, приблизить новый университет к анархии немецких университетов, внести в него всю новомодную мудрость, через которую немецкие университеты подкрадываются ко всему государственному и придут, наконец, к революции государств» [Рождественский, 1919: XXXIII]. Магницкий отвергал проект Уварова, якобы шокировавший его даже своей стилистикой. Критику показалось опасным слишком часто мелькающее в тексте слово «вольные». Он заметил, что «по злоупотреблению сего слова желательно, чтобы оно не весьма расточалось» [Санкт-Петербургский..., 1919: 94]. Предложенное в проекте разделение кафедр и предметов, которое соответствовало растущей специализации наук, вызвало у критика бурю эмоций, особенно в отношении тех наук, которые он считал «порочными». «Вместо одной кафедры естественной истории назначены разные: для зоологии, ботаники и минералогии. Нет никакой нужды раздроблять естественную историю на столько кафедр, в университетах немецких делается сие в виде спекуляции», — писал он [Санкт-Петербургский..., 1919: 94]. Его не устраивало распределение полномочий органов университетского управления: «Нельзя допустить, чтобы одна половина дела была обсуждена советом, а другая комитетом. Сей порядок не слыхан» [Там же: 98]. Придирался Магницкий к языку проекта и отдельным выражениям, стараясь задеть Уварова: «Какой смысл иметь § 57, который говорит: все собственно ученые дела, принадлежащие к факультету, зависят от него? То есть принадлежащие дела принадлежат, или зависящие зависят» [Там же: 97]. Осуждал он и положение о необходимости обеспечить присылку в Петербург выпускников гимназий и духовных училищ из других округов для заполнения 100 вакансий казенных студентов (как это делалось в Педагогическом институте и Главном педагогическом институте). Магницкий в этом месте заметил язвительно: «Всякому, без сомнения, весьма приятно вместо того, чтобы смотреть за гимназиями и добрым воспитанием своего округа, получать . готовых студентов, да еще лучших» [Там же: 102]. В отношении определения прерогатив университетского суда, полномочий попечителя и их разграничения с полномочиями «ученого сословия» Магницкий подверг столь же яростной критике почти каждый пункт. «Непристойною и ложной аксиомою» заклеймил он фразу: «Российский университет в собственном значении не может иметь богословского факультета» [Там же: 88-89]. «Излишней роскошью» было названо преподавание в университете энциклопедии прав, науки о государственных учреждениях и государственном управлении, географии Средних веков и многого другого [Там же: 104]. По мнению Магницкого, следовало: 1) согласовать устав с духом Священного союза и манифестом об учреждении Министерства духовных дел и народного просвещения 24 октября 1817 года; 2) «сохранить, сколько возможно, единообразие с уставами прочих университетов»; 3) на совещании «опытнейших профессоров» Петербургского университета, «пользуясь опытами прошедшего, устранить от новоучреждаемого университета все неудобства старых» и составить 91