Труды КНЦ вып. 20 (Гуманитарные исследования) вып. 1/2021(12)

Духом несогласия с проектом Уварова был проникнут отзыв включенного в состав ГПУ Филарета, архиепископа Тверского, впоследствии знаменитого митрополита Московского. Филарет представил ряд довольно резких замечаний относительно проекта и решительно «нападал» на устав [Flynn, 1972: 487]. Во-первых, он раскритиковал само разделение университета на факультеты. Это разделение, по мнению архиепископа, не отвечало определенной в первом параграфе проекта основной цели университета, которая состоит в «образовании человека, усовершенствовании науки и образования гражданина, достойного служить отечеству». Замечая, что «одно из важнейших в нынешние времена приложений математики есть приложение ее к наукам военным», Филарет выражал удивление, что военные науки не преподаются в университете. Он писал: «Какой класс общеполезных граждан образует факультет физико-математический? Физика, химия, технология, натуральная история, рассматриваемые в достоинстве наук, принадлежат к области философии, а в приложении к художествам составляют область заграничную для университета, который есть царство наук, а не художеств. Также: какой класс граждан образует факультет историко-филологический? Учителя географии? Учителя грамматики? Какая малость в сравнении с другими факультетами! Наконец, что такое факультет историко-филологический? Состав двух частей, между которыми нет единства: ибо филология не связана с историей, как, например, с философией и богословием, но целого ни с одной из них не составляет» [Санкт-Петербургский..., 1919: 74]. Довольно резко Филарет возражал и по другим частям проекта. В присвоении окончившим студентам 12-го, а кандидатам 10-го класса по Табели о рангах он усматривал оскорбление другим университетам, которые имели право присваивать чины, соответственно, 12-14-го класса. Филарет был принципиально против поощрения учащихся обещанием привилегий по службе. В статьях проекта, посвященных пределам власти попечителя, им усматривалась претензия поставить себя как «самодержца учебного округа», а в правилах о студенческих общежитиях — намерение устраивать «комнатные республики», в которых «17-ти или 20-ти летние студенты-республиканцы будут выбирать себе консула или трибуна» [Санкт-Петербургский..., 1919: 77]. Категорически не нравилось Филарету то, что Уваров, как ему казалось, пытался вмешиваться в дела духовные. Критик замечал, что в статьях проекта, вероятно имеющих в виду присылку юношей для обучения в университет из числа семинаристов, «делалось предписание семинариям и строжайшее запрещение их ректорам», подведомственным Св. Синоду. Филарет назвал это желанием писать законы «для областей заграничных». Порой Филарет допускал некорректные реплики. Комментируя фразу: «Университет требует для себя лучшей молодежи», — в связи с набором абитуриентов из духовных семинарий, он восклицал: «Значит ли это, что церковь должна иметь духовенство, избранное из худших?» [Санкт-Петербургский..., 1919: 76]. В целом отзыв Филарета был негативным, критик указывал не только на разные формальные недочеты, стилистические неточности и противоречия нового устава, но и брал под подозрение руководящие идеи проекта, положенные в основание учебного и административного устройства университета. Замечания И. И. Мартынова, в прошлом директора Департамента народного просвещения, профессора и конференц-секретаря Педагогического института, участника разработки уставов 1804 года, посвящались отдельным 88