Труды КНЦ вып. 20 (Гуманитарные исследования) вып. 1/2021(12)

«Іеромонахомъ и монахомъ имети отца духовнаго своего монастыря архимандрита или игумена, исповедоватися у него, или кого искусна священника того монастыря архимандритъ или игуменъ соборне изберетъ и повелитъ быти духовникомъ, у того исповедатися. А во иномъ монастыри отца духовнаго не имети» [цит. по: Смирнов, 1913: 28]. В первой четверти XVIII века в «Прибавлении к Духовному регламенту», с одной стороны, оговаривается добровольный характер монашеской исповеди: «Да не понуждаетъ настоятель братію приходити къ себе на исповедь, понеже такое исповеданіе будет притворное» [ПСЗ I. Т. 6, № 4022]. С другой стороны, монах отныне не имел права самостоятельно избирать себе духовного наставника и учителя, так как духовник был единым и общим для всех братьев: «Быть в монастыре единому общему духовнику честному и предъ епископомъ свидетельствованному іеромонаху» [ПСЗ I. Т. 6, № 4022]. При этом на общего духовника накладывалась дополнительная обязанность открывать тайну исповеди в особых случаях: «и тотъ бы иногда сказывалъ Настоятелю, аще какое злое в братіи вкоренилося обыкновеніе» [ПСЗ I. Т. 6, № 4022]. В середине 1722 года среди прочих петровских нововведений для монашествующих объявили строжайший запрет покидать свои обители без письменного разрешения от настоятеля и посещать другую епархию — без «подорожной» от правящего епископа. По особому указанию Петра I, всем монахиням, кроме игумений, нельзя было «исходить из монастыря » ни по какой причине. Монахи же могли по благословению настоятеля бывать «в гостях» не более четырех раз в год и ездить «во грады и веси » только ради «общей потребы ». Таким образом, подвизавшиеся в разных монастырях священники-монахи и их чада, связанные узами духовничества, оказывались разлучены. «Честные и трезвенные старцы », о которых говорится в «Прибавлении к Духовному Регламенту», могли отсутствовать в небольших монашеских общинах, и тогда само исповедание грехов перед общим духовником становилось формальным. Жесткие предписания по сроку исповедания деяний и помыслов монахом перед своим духовником в законодательных актах допетровского времени отсутствуют. Предполагалось, что при вступлении в братию новоначальный вверяет себя руководству духовного наставника и «открывает ему тайны своего сердца» не менее одного раза в неделю. По крайней мере, именно об этом говорится в приложении к первому печатному изданию Номоканона при Большом Требнике (Киев, 1620): «иже (монашествующий. — А. И.) не извещает деянія и помыслы своя духовному отцу на всяку седмицу, да запретится дней пятьнадесять» [цит. по: Алмазов, 1894: 398]. К концу XVII века встречаются отдельные указания духовенства о монашеской исповеди во все четыре поста, а также рекомендация для иеромонахов, чтобы «безъ исповеди въ чреду входить не дерзали » (то есть не приступали к богослужению). Об этом пишет архимандрит Гавриил (Домецкий) из Симонова монастыря в «Учении всегдашнем монастырском» в 1683 году [Алмазов, 1894: 399]. В Петровскую эпоху частота монашеского исповедания грехов четко определялась государством в «Прибавлении к Духовному Регламенту» (1722 год): «четырежды въ годъ исповедатися и пріобщитися Святымъ Тайнамъ должны въ четыре посты святые: подобало бы и множае, понеже сими совершеннейшее житіе славится» [ПСЗ I. Т. 6, № 4022]. Первичный контроль над монашеской «явкой на исповедь» возлагался на настоятелей монастырей. Как и приходские священники, они составляли специальные ведомости со списками исповедников 76