Труды КНЦ вып. 20 (Гуманитарные исследования) вып. 1/2021(12)

участником строительства магистрали, следует остановиться особо. Задуманное «Построечником» путешествие могло состояться только зимой «и притом на оленях» по не известной никому, кроме лопарей-проводников, дороге «из Ягельного Бора до Ла-озера» длиной около 60 верст, хотя «точного расстояния никто не измерял» [Построечник, 1917: 2 ноября]. По наблюдениям М. В. Ивановой и О. В. Шабалиной, исследовавших этноэкономические факторы извозничества (извоза) в XIX веке, этот получивший развитие вид экономической деятельности саами представлял собой услугу по перевозке грузов и людей по территории Кольского полуострова. С началом сооружения Мурманской магистрали спрос на такую услугу со стороны служителей церкви, чиновников, предпринимателей, промышленников, ученых- исследователей [Иванова, Шабалина, 2019а: 44-45] был дополнен потребностями заинтересованных путешественников-любителей из числа, пусть и очень немногих, строителей железной дороги. Их интерес к древнейшему коренному населению края не исчерпывался исключительно практическими выгодами строителей железной дороги. Такой вид деятельности саамов становился все более доходным. Как свидетельствует очевидец, «экспедиция эта требует серьезных приготовлений и стоит очень дорого», путешественники «заблаговременно заказывают лопарям доставить оленей, которых требуется не меньше шести». «Один испытанный олень бежит впереди, двое тащат сани с седоками, один — санки с палаткой и двое бегут сзади для смены уставших», все нуждаются в отдыхе через 8 часов пробега [Иванова, Шабалина, 2019а: 44-45]. «Построечник» отметил необычную для русских путешественников особенность управления оленями при помощи только одной вожжи, о чем сохранились упоминания в более ранних источниках [Иванова, Шабалина, 2019а: 46]. Запас провианта и собранная «самоедская юрта» крепились к легким саням. После того как экспедиция в 8 часов утра на рассвете тронулась в путь, вожак-олень убегал далеко вперед, скрываясь совершенно из виду, затем возвращался назад и вновь убегал. «Олень этот неоднократно бегал из Ягельного Бора в Ла-озеро и знал хорошо путь, мы следовали со скоростью 10 верст по его следам» между почти отвесными скалами «по замерзшему руслу какой-то речонки». С наступлением сумерек остановились в каком-то овраге, «лопарь выпряг оленей и, привязав вожака к дереву за рога, остальных выпустил на волю». Трое путешественников поставили юрту, при помощи деревянной лопаты разгребли снег вокруг, нарубили хворосту и, греясь у костра, начали кипятить воду. В палатку все одновременно поместиться не могли, приходилось поочередно по одному дежурить у огня [Построечник, 1917: 2 ноября]. Рассказом «Построечника» подтверждаются свидетельства путешественников, в XIX веке пользовавшихся услугами саамского извоза, о том, что «кочевому Лопарю» не требовалось «запасаться и брать с собою корм для оленя, какое бы дальнее путешествие ни предстояло», ведь животное всегда могло прокормить себя найденным под снегом мхом [Иванова, Шабалина, 2019а: 46]. «Для того чтобы попасть на мох, сначала олень, опустив голову, тщательно обнюхивает окружающую местность, затем, очевидно, почуяв его запах, начинает передними ногами разрывать снег до голой почвы». Рассказчика поразило, что «иногда мох лежит на такой глубине, что оленя совершенно не видно в вырытой им берлоге». 41