Труды КНЦ вып. 20 (Гуманитарные исследования) вып. 1/2021(12)

Социальную и этнографическую историю Хибин, описанную А. Е. Ферсманом и его учениками, которая в дальнейшем была воспроизведена их последователями, наши современники оценивают в качестве правдивой, не вызывающей сомнения (см. напр.: [Каменев, 2020: 65-135]. Ее достоверность, как правило, подтверждается рассказами и воспоминаниями участников первых ферсмановских экспедиций о социальных взаимодействиях с представителями коренного населения региона — саами, а также c членами профессиональных групп — рабочих станционных поселков, носильщиков и прочих наемных работников, обслуживавших потребности геологических экспедиций. Таким образом, история промышленного освоения Хибинского горного массива, которая стала основой для формирования актуального историко-этнографического профиля региона, — это конструкт, включающий социальный мир как воплощение идей индустриально­ организованного пространства и комплексного освоения апатитовых месторождений [Змеева, 2020: 27]. Сконструированная история особенно привлекательна тем, что она включает элементы прогноза, комплексной и перспективной для автора картины мира, которая лишь частично была реализована. Промышленные и социальные прогнозы, разработанные А. Е. Ферсманом, выполнены лишь частично: «Он оставил нам много добрых и правдивых книг о своих научных странствованиях по горам и кряжам, по тайге и тундре, по степям и пустыням, городам и весям, и где бы он не путешествовал, где бы не находил залежи полезных ископаемых, в его беспокойном воображении рисовались контуры светлого города будущего, залитого светом электрического солнца, населенного счастливыми людьми-тружениками» [Каменев, 2020: 119]. Факт невыполнимости запланированного, задуманного почти сто лет назад, создает последователям академика поле для размышлений: «К трудно оцениваемому ущербу от захламления природы, от недополученной продукции следует присовокупить прямые затраты на захоронение отбросов неразумного хозяйствования. Не таким видел будущее академик А. Е. Ферсман. Он считал нас умнее» [Там же: 23]. Цельность образа будущего таким, как оно виделось академику, при этом не подвергается сомнению. А. Е. Ферсман сформировал системное представление об истории региона, он размышлял не только о прошлом и настоящем, он смог конкретизировать перспективы движения по обозначенному пути. Однако Е. А. Каменев, геолог-разведчик, считавший себя одним из последователей академика, вынужден резюмировать: «Будущее, о котором мечтал Ферсман, для нас стало прошлым, и строили его мы сами (хотели, как лучше, а получилось, как всегда)» [Там же: 22]. Таким образом, адепты идей А. Е. Ферсмана присоединились к замыслу академика, они в определенном смысле стали агентами поля «фактического воображения» [Касториадис, 2003: 164], то есть того социального пространства, которое уже однажды было сформировано и структурировано в виде проекта «Будущее Хибинских тундр» в авторском варианте академика Ферсмана. Для того чтобы рассмотреть представления автора, отражающие элементы грядущего природного и социального мира Хибин, мы воспользуемся концепцией «вооображаемого», которую предложил К. Касториадис в работе «Воображаемое установление общества» [Касториадис, 2003: 164]. Согласно его идее, воображаемое представляет собой «непрерывное, по сути своей 27